Под светом луны, когда все спят давно,
Я иду кушать! Мне не всё равно,
Что там диетологи строго бурчат,
Мой холодильник – мой личный причал!

Ем и смотрю на свет одинокой лампы,
Она свидетель ночной моей штамповки...
Бутербродов, конечно! А вы что подумали?
Пока родные видят сны, как будто в думе.
Тихонько крадусь, чтоб паркет не скрипел,
Ведь муж мой любимый, конечно, б велел
Ложиться баиньки, а не живот набивать,
Но голод – не тётка, его не унять!


А кошка-подружка, мой верный шпион,
Уже навострила свой чуткий нейрон.
Мяукнет тихонько: «Хозяйка, вперёд!
Нас ждёт кулинарный ночной разворот!»

Обычно ночью я люблю макароны,
Чтоб были с сыром, а не как вороны –
Пустые, грустные. Нет, мне подавай размах!
И чтоб добавки было, а не просто «ах!».
Картошку жареную, с хрустящей каймой,
Да вообще всё что угодно, лишь бы не «отбой!»
Кричали мне совесть и здравый рассудок,
Главное, чтобы был соус! Хотя б на часок!

Вот я стою, в пижаме и в носках,
Передо мной – гастрономический крах
Всех планов на стройность, всех «завтра начну»,
Но разве откажешь родному «хочу»?
Сосиска из пачки, кусочек колбаски,
Вчерашний салатик – ну просто из сказки!
А если есть тортик – то это вообще!
Считай, что сегодня я снова «в плаще»
Супергероя ночного обжорства,
Что побеждает диеты упорство!

И с кошкой делюсь, она тоже не прочь
Урвать колбаски кусочек точь-в-точь.
Сидит, гипнотизирует взглядом своим,
Мол, «Дай, человек, мы с тобою съедим
Всё, что не приколочено, всё, что лежит!»
И тихо мурлычет, пока аппетит
Нас обоих не сделает круглыми, как
Два сытых, довольных ночных колобка.
А запиваем весь этот вот шик!
Зелёным чайком, чтоб желудок привык
К ночным приключениям, к пиру горой,
Вот такая я! И кошка со мной!

Тарелки пусты, на душе благодать,
Пора возвращаться тихонько в кровать.
А завтра всё снова, но это секрет,
Между мной, кошкой и лампочки светом !

Телефон молчит, экран во тьме погас,
И СМС застыли, мёртвый час.
На зов души не откликаешься ты,
В молчаньи тонут все мои мечты.


А кошка наша, чуткая душа,
Мелькает тенью, еле дыша.
Кричит, зовёт, как будто видит то,
Что скрыто от меня густым пальто
Безмолвной ночи, полной тёмных чар,
Где каждый шорох – как судьбы удар.

Мне страшно, милый, холод по спине,
Как будто тени бродят по стене.
Твой голос стих, как будто в мире нет
Тебя, и гаснет солнечный рассвет.

Где ты, любимый? Сердце рвётся в крик!
Застыл на грани мой печальный лик.
Неужто силы тёмные взяли верх?
Иль просто ты забыл мой тихий смех?
Молчанье давит, словно тяжкий гнёт,
И только кошка плачет и зовёт.


Возможно, тропы скрыл туман седой,
Иль заплутал ты в чаще колдовской.
Я заклинаю звёзды в вышине,
Вернись, молю, пожалуйста, ко мне!
Но тишина в ответ, как приговор,
И в ней тоски безжалостный узор.

Надежда тает, словно воск свечи,
В пустой квартире только я, кричи – не кричи…
И кошкин плач, как погребальный стон,
О том, что ты, быть может, унесён…

В мистической тоске душа моя горит,
А телефон по-прежнему молчит… молчит…

Хочу поведать вам о кошке неземной,
Что Леей в нашем доме зовётся, верьте, неслучайно.
Вся чёрная, как бездна, лишь на груди пятно –
Знак избранности светит, ей свыше предрешено.
Ошейник изумрудный – не просто украшенье,
А колокольчик вторит ей каждое мгновенье.

Когда же телефон берём, чтоб в Лайк снять сюжет,
Она готова миру явить свой главный след.

Вот Лея – наша тайна, в ней магия живёт,
Зелёный колокольчик её легенду ткёт.
На белом пятнышке – судьбы таинственный узор,
Звезда из Лайка смотрит, пленяя каждый взор!

Её глаза, как омуты, в них мудрость древних лет,
Она как будто знает на всё прямой ответ.
Хоть ест свой влажный "Пробаланс", как все коты вокруг,
Но в грациозных жестах – и шёпот, и испуг
Для тех, кто видит в ней не просто верного друга

И снова в кадре Лайка мистический магнит,
Всех зрителей платформы к экранам так и манит
Вот Лея – наша тайна, в ней магия живёт,
Зелёный колокольчик её легенду ткёт.
На белом пятнышке – судьбы таинственный узор,
Звезда из Лайка смотрит, пленяя каждый взор!

Быть может, в прошлой эре была она жрицей тьмы,
Иль стражем звёздных врат из позабытых снов
Теперь она здесь с нами, даря свой тихий свет,
Но в глубине зрачков её – тот магии завет.
И колокольчик вторит, снимая свой обет.

Вот Лея – наша тайна, в ней магия живёт,
Зелёный колокольчик её легенду ткёт.
На белом пятнышке – судьбы таинственный узор,
Звезда из Лайка смотрит, пленяя каждый взор!

Лея... Легенда Лайка ...

Я таю, как дым, растворяюсь во мгле,
Теряю последние грани.
Мой голос не слышен в вечерней земле,
И сердце не бьётся в тумане.

Я призрак пустой среди ваших забот,
Невидимый, тихий, ненужный.
И кажется, будто никто не поймёт,
Как воздух вокруг равнодушен.

Мой след исчезает в песках пустоты,
Стираются краски и звуки.
И память не держит былой теплоты,
И руки не помнят о стуке

Сердец, что когда-то стучали в груди,
О радости светлого дня.
И легче, наверное, просто уйти -
Ведь мир проживёт без меня.

Я стала прозрачней осенней воды,
Бесцветней замёрзшего льда.
И мысли, как серые птицы беды,
Кружат надо мной навсегда.

Но где-то в глубинах застывшей души
(Хоть я не хочу признавать)
Есть голос, который мне шепчет: "Дыши,
Ты сможешь рассвет повстречать".

Сквозь звуков вихрь я слышу зов гитары,
Маврина струны рвутся в небеса.
В них тайны древние и огненные чары,
И песни, что не высказала я.

"Фортуна" манит, как игра судьбы,
Ведёт меня по лезвию мечты.
Возможно ли, чтоб я нашла слова,
Достойные гитарной красоты?

Мне снятся сны, где ноты как ступени
Ведут в миры, невидимые днём.
Где "Альтаир" сквозь призрачные тени
Мерцает путеводным маяком.

Невидимые пальцы перебирают струны судеб,
Шепчу я в темноте заклятья новых слов.
"Белый ветер" уносит прочь от буден,
Ведя меня за грань семи миров.

Хочу я песню сотворить, достойную той силы,
Что в переборах пальцев мастера.
Как "Падшая звезда" летит, сгорая в небе,
Так я горю с мелодией костра.

Сергей играет – словно заклинатель древний,
Открывший врата в параллельный мир.
А я – лишь тайная скиталица в царстве теней,
Мечтающая голос свой дать в эфир.

"Вчера" звучит как откровение,
Как будто время замерло на миг.
И в музыке я нахожу спасение,
Когда душа разбита, словно крик.

В "Фортуну" верю я как в тайный знак,
Что музыка судьбу мою хранит.
И "Альтаир" мне светит в темноте,
Когда надежда гаснет и болит.

Я слышу, как зовёт меня "Белый ветер",
Играя с прядями моих волос.
И чувствую - я не одна на свете,
Когда звучит мелодии вопрос.

А может быть, "Падшая звезда" покажет путь?
Туда, где музыка и слово станут вновь одним?
Позволит мне в гармонию шагнуть,
Стать голосом, что будет вечно молодым?

Пусть гитарист, творящий эти звуки,
Не знает о безумстве дерзких грёз.
Но я ловлю его святые руки
В своих куплетах без жалости и слёз.

"Вчера" - как символ расставанья
С иллюзией, что словом всё сказала.
А "Фортуна" - это вечное желанье
Судьбу свою мелодией связать.

Пока "Альтаир" сияет в небе звёздном,
Я собираю в песню тайну всех времён.
И кажется - совсем не будет поздно,
Когда мой голос с песней станет обручён.

Когда-нибудь я напишу ту песню,
Что ляжет идеально в риффов строй.
И зазвучит как пророчество, как знамя,
Как будто там всегда был голос мой.

В "Белом ветре" ищу я вдохновенье,
Что освежит засохший мой родник.
"Падшая звезда" несёт прозренье,
И я ловлю её последний блик.

"Вчера" уносит мысли в прошлое,
Где музыка рождала новый день.
Неужто боги музыки меня избрали,
Чтоб на гитары плач наброшу слов я тень?

Пока же я в плену его мелодий,
В сетях гитарного огня.
"Фортуна" ищет и находит
Во тьме ночной потерянную меня.

Я чувствую – в "Альтаире" таится
Ответ на мой неизречённый крик.
Мне суждено на песню обратиться,
Прижав к гитарным струнам сердца стык.

Меж "Белым ветром" и "Падшей звездою",
Блуждаю я, ловя гитарный зов.
И сколько ждать мне этого знамения?
Когда польются песни из оков?

Быть может, где-то в будущем туманном
Услышит мир наш странный симбиоз.
Где Маврина гитара будет храмом,
А я – певицей невысказанных грёз.

Сквозь "Вчера" и "Фортуну" вижу,
Что скрыто от невнимательных очей.
Является во снах гитарный гений снова,
В руках держа мелодий ключ идей.

Пока же я мечтаю и скитаюсь
По лабиринтам нот и тайных слов.
И с каждым днём всё глубже погружаюсь
В мистический гитарный его зов.

Гитара плачет под звездой "Альтаир",
И "Белый ветер" шепчет мне слова.
Я жду дня, когда станет песней лира,
И музыка найдёт приют в судьбе моей сполна.

Я таю, как дым, растворяюсь во мгле,
Теряю последние грани.
Мой голос не слышен в вечерней земле,
И сердце не бьётся в тумане.

Я призрак пустой среди ваших забот,
Невидимый, тихий, ненужный.
И кажется, будто никто не поймёт,
Как воздух вокруг равнодушен.

Мой след исчезает в песках пустоты,
Стираются краски и звуки.
И память не держит былой теплоты,
И руки не помнят о стуке

Сердец, что когда-то стучали в груди,
О радости светлого дня.
И легче, наверное, просто уйти -
Ведь мир проживёт без меня.

Я стала прозрачней осенней воды,
Бесцветней замёрзшего льда.
И мысли, как серые птицы беды,
Кружат надо мной навсегда.

Но где-то в глубинах застывшей души
(Хоть я не хочу признавать)
Есть голос, который мне шепчет: "Дыши,
Ты сможешь рассвет повстречать".

Ты трижды дана мне судьбою самой –
Мой преданный друг, мой психолог, дитя.
В чёрной шубке с белой звездой,
Ты являешься всем для меня.

Как ребёнок – требуешь ласки и сна,
Я кормлю тебя, нежно любя.
Ты невинна, чиста и нежна,
Словно чудо храню я тебя.

Как психолог – ты чувствуешь боль,
Когда сердце моё не в покое,
Ты берёшь мою грусть под контроль,
Исцеляешь целительным мурчаньем своим.

Как друг – ты всегда там, где нужно,
Понимаешь без слов, просто так.
Мы с тобою живём очень дружно,
Каждый взгляд твой – поддержки знак.

В белом пятнышке – свет откровенья,
В чёрной шерсти – защита и страж.
Ты – источник души вдохновенья,
Мой хранитель, целитель и паж.

Ты – мой самый родной человечек,
Хоть не молвишь людского ни слова.
Каждый день я судьбу благодарю
За тебя – дар небесного крова.

Ты ребёнок мой, преданный друг,
И психолог с небесным даром.
Замыкаешь божественный круг
Трёх сокровищ, мне данных недаром.

Всё началось с того вечера, когда я заметила странную тень в своей квартире. Она скользила по стенам, нарушая законы физики — появлялась ровно в полночь и исчезала с первыми лучами рассвета. Я могла поклясться, что эта тень наблюдает за мной.
— Кто здесь? — спросила я в пустоту, когда тень в третий раз появилась в углу моей спальни.
Тишина. Только старые часы отсчитывали секунды, словно метроном.
Моя подруга Лиза, услышав мой рассказ о странных явлениях, лишь покачала головой.
— Алиса, ты перерабатываешь. Тебе нужен отпуск, а не призраки, — её голос звучал обеспокоенно. — После той аварии год назад...
— Это не связано с аварией, — резко оборвала я. — Я не сумасшедшая, Лиза. Я знаю, что вижу.
В ту ночь я решила не ложиться спать. Сидя в кресле с чашкой крепкого кофе, я ждала полуночи, сжимая в руке диктофон. Часы пробили двенадцать, и она появилась — серебристая дымка, постепенно принимающая человеческие очертания.
Я замерла. Сердце колотилось так, что казалось, выпрыгнет из груди.
Призрак повернулся ко мне, и я чуть не выронила диктофон. Передо мной стояла... я сама. Точная копия, только полупрозрачная, с глазами, наполненными неземной синевой.
— Наконец-то ты готова слушать, — сказала она моим голосом, но с металлическим эхом. — У нас мало времени.
—Кто... Что ты такое? — прошептала я, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.
— Я — это ты из другой реальности. Я умерла два года назад, но не могу уйти, потому что моё убийство осталось нераскрытым.
Призрак подошёл ближе, и температура в комнате резко упала. Моё дыхание превратилось в пар.
— Они следят за тобой, Алиса, — прошептал двойник. — Прямо сейчас. За твоим окном.
Я резко обернулась к окну. На мгновение мне показалось, что я увидела силуэт человека, но он тут же исчез.
— Что происходит? — мой голос дрожал.
— Институт Кронос. Я работала там, как и ты сейчас. Они не исследуют редкие болезни, Алиса. Они экспериментируют с перемещением сознания между параллельными мирами.
— Это невозможно, — я покачала головой. — Я бы знала...
— Директор Штерн лично контролирует проект «Зеркало», — перебил меня призрак. — Помнишь странную лабораторию на минус третьем этаже? Ту, куда нет доступа? Я нашла способ туда попасть. А на следующий день оказалась мертва.
Будто в подтверждение её слов, мой телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Доктор Алиса, срочно приезжайте в институт. Экстренный случай. Штерн».
— Не ходи туда, — призрак схватил меня за руку, и я ощутила ледяное прикосновение. — Это ловушка.
Но я должна была убедиться сама. На следующий день я проникла в запретную лабораторию, воспользовавшись ключ-картой, которую мне удалось скопировать. То, что я там увидела, превзошло самые страшные ожидания — капсулы с телами, странные механизмы, древние манускрипты.
—Алиса? Что ты здесь делаешь?
Я обернулась. В дверях стоял профессор Штерн, его обычно добродушное лицо теперь выглядело зловещим в тусклом свете лаборатории.
—Я знаю, что вы сделали, — мой голос звучал увереннее, чем я себя чувствовала. — Я знаю о проекте «Зеркало».
Штерн улыбнулся, но его глаза остались холодными.
— Знаешь, странно. Я уже однажды имел этот разговор, — он сделал шаг вперёд. — С тобой. В другой реальности.
Я попятилась, нащупывая в кармане перцовый баллончик.
—Не бойся, Алиса. Ты же учёный. Разве тебе не интересно узнать, как работает мультивселенная? Мы так близки к прорыву. Нужно лишь ещё несколько... добровольцев.
В этот момент сработала пожарная сигнализация. Воспользовавшись секундным замешательством Штерна, я бросилась к выходу.
Следующие дни превратились в кошмар. Скрываясь от преследования, я собирала доказательства, встречалась с журналистами, хакерами, бывшими сотрудниками института. Каждую ночь мой призрачный двойник делилась новыми подробностями.
—Они используют древний ритуал, смешанный с квантовыми технологиями, — объясняла она. — Для перехода между мирами нужна... жертва.
В день разоблачения, когда полиция окружила Институт Кронос, а профессор Штерн был взят под стражу, я стояла в толпе журналистов, наблюдая, как рушится империя лжи. Той ночью призрак явился мне в последний раз.
— Теперь я могу уйти, — сказала она, постепенно растворяясь в воздухе. — Но помни — граница между мирами тоньше, чем ты думаешь. И где-то там я всё ещё жива, как и ты — где-то мертва.
— Подожди! — закричала я. —Я не знаю, как жить дальше с этим знанием!
Она улыбнулась, уже почти исчезнув:
— Просто живи, Алиса. За нас обеих.
С тех пор прошло много лет. Я больше не видела призрака своего призрака. Но иногда, проходя мимо зеркала, я замечаю в своём отражении что-то чужое — словно кто-то другой смотрит через мои глаза. И каждый раз задаюсь вопросом: действительно ли это был призрак из другой реальности... или часть меня самой, предупреждающая об опасности, которая всегда рядом?
А вчера я получила письмо без обратного адреса. Внутри была только фотография — я, стоящая на незнакомой улице, в одежде, которую я никогда не носила. И надпись на обороте: «Проект «Зеркало» возобновлен. Они снова идут за нами». Сердце стукнуло так сильно, что я испугалась, что оно выскочит из груди. Фотография была как удар током. Неужели всё вернулось? Неужели они нашли способ вернуться? Прошло столько лет, я думала, что это все позади…
Ночами кошмары стали частыми гостями. Я вижу себя, другую, в той же одежде, на той же улице из фотографии. Она шепчет, умоляет о помощи, но слова превращаются в бессвязный шум. Просыпаюсь в холодном поту, с криком, застрявшим в горле.
Я пыталась найти информацию о 'Проекте Зеркало', но всё, что нашла, было зашифровано, уничтожено, как будто кто-то старательно вычистил все следы. Лишь отдельные фрагменты, вырванные из контекста, словно голоса из параллельной реальности, шепчущие о ритуалах, о квантовой синхронизации, о 'зеркальном проходе'.
Я снова начала видеть тени, ощущать присутствие, но на этот раз оно было более зловещим. Это уже не просто призрак моей прошлой версии. Это что-то другое, что-то темное и опасное, использующее её образ, чтобы добраться до меня.
Лиза пытается успокоить меня, говорит, что это просто стресс, последствия травмы. Но я знаю, что это не так. Я чувствую это на клеточном уровне, в самой глубине души. Они вернулись. И на этот раз они сильнее, умнее.
Я должна найти способ остановить их. Но как? Кто мои союзники? Кто поможет мне разобраться в этой запутанной паутине лжи и предательства?
Может быть, ключ к разгадке кроется в том письме, в той фотографии… Или, может быть, мне придется обратиться к тем, кто знает больше, чем обычные люди – к тем, кто работает на границе миров.
Но я боюсь. Боюсь того, что узнаю. Боюсь того, что они сделают со мной.
Я должна быть сильной. За себя, за свою другую версию, за всех, кто пострадал от рук Института Кронос. Я не позволю им победить.
Решение созрело внезапно, словно молния в ночном небе. Я должна использовать их оружие против них самих. Зеркало. Именно через него они пытались проникнуть в мой мир, и именно через него я должна была вернуться в их.
Вспомнив обрывки информации о ритуалах, я начала собирать нужные ингредиенты: редкие травы, кристаллы, что-то, что резонировало с энергией квантовой синхронизации. Всё это было безумием, игра со смертью, но у меня не оставалось выбора.
Лиза, видя мою решимость и понимая, что остановить меня невозможно, согласилась помочь. Она нашла старые записи, скрытые в университетских архивах, касающиеся альтернативных измерений и оккультных практик. Рискуя всем, она стала моим единственным союзником.
В заброшенной лаборатории, где когда-то проводились эксперименты 'Проекта Зеркало', мы начали готовиться к ритуалу. Комната гудела от напряжения, воздух был наэлектризован предчувствием. Я смотрела на своё отражение в старом, помутневшем зеркале, и видела в нём не только себя, но и ту, другую, страдающую.
Когда ритуал достиг своего пика, зеркало задрожало, покрываясь трещинами. Из его глубины хлынул холод, и тень, которую я видела в своих кошмарах, обрела форму. Она была жуткой копией меня, с искаженным лицом и глазами, полными злобы.
'Ты думаешь, ты можешь нас остановить?' – прошипела тень голосом, словно сотканным из предсмертных криков. Я глубоко вздохнула, собрав всю свою волю в кулак. 'Вы ошибаетесь. Я пришла забрать то, что принадлежит мне. И заодно покончить с этим кошмаром.'
Битва была яростной и непредсказуемой. Мы сражались на грани реальности, в мире, где законы физики не имели силы. Я использовала все свои знания, свою волю, свою связь с той, другой версией себя, чтобы противостоять тьме. Лиза помогала мне, направляя потоки энергии, оберегая от самых опасных атак.
В какой-то момент я увидела возможность. В глазах тени мелькнула испугавшаяся и одинокая девочка, запертая в ловушке Института Кронос. Она умоляла о помощи, так же, как и в моих кошмарах.
И тогда я поняла, что это не зло в чистом виде, а искаженная, сломанная версия моей души, жаждущая освобождения. Я протянула руку не для удара, а для помощи.
'Я знаю, что ты чувствуешь,' - прошептала я. - 'Я тоже там была. Но мы можем вырваться. Вместе.'
Тень замерла, ее лицо смягчилось. На мгновение я увидела в ней себя, ту, которую потеряла годы назад. И тогда, поддавшись моим чувствам, я поглотила её. Не уничтожила, а приняла.
Зеркало разлетелось вдребезги. Боль отпустила меня, как и страх. Теперь я была целой.
Институт Кронос, лишенный своего главного инструмента, потерпел крах. Их эксперименты были остановлены, их секреты раскрыты. С тех пор я живу, помня о тех, кто пострадал, и делая все возможное, чтобы подобное больше не повторилось.
Но иногда, ночью, мне снится то зеркало. И в нем я вижу не только отражение, но и надежду на то, что даже из самой глубокой тьмы можно найти свет. И, возможно, даже спасение.

Туман висел над Прагой, словно призрачный покров, окутывая готические шпили соборов и превращая мерцание старинных фонарей в зловещие проблески. Детектив Лукаш Гавел, чье лицо было изрезано морщинами, как карта запутанных улочек города, остановился перед массивными дверями Карлова университета. Холод пробирал до костей, но не сравнится с ледяным страхом, сжимающим сердце.

Он был частным детективом, специализирующимся на безнадежных делах, тех, от которых отворачивалась полиция. Исчезновение Вероники Моравец, молодой археолога, было одним из таких. Шесть месяцев прошло с того дня, как она пропала без вести, и дело заморозили. Но безутешный отец Вероники, профессор Моравец, не хотел сдаваться.

Лукаш потер переносицу, доставая из кармана помятую фотографию – Вероника улыбалась на ней, ее глаза искрились интеллектом и жаждой жизни. Именно этот взгляд не давал ему покоя. Он чувствовал, что дело не так просто, как казалось.

Внутри университета царила мертвая тишина, нарушаемая лишь эхом шагов по мраморным полам. Лукаш нашел кабинет профессора Моравца. Старик встретил его усталым взглядом, но в глубине его глаз теплилась слабая искра надежды.

– Лукаш, спасибо, что пришли, – прохрипел профессор, приглашая его сесть. Комната была завалена книгами, свитками и картами. На столе беспорядочно лежали фрагменты древних артефактов.

– Профессор, расскажите мне все заново, – попросил Лукаш, доставая блокнот.
Профессор Моравец рассказал о страсти Вероники к древней истории, о ее увлечении периодом правления императора Рудольфа II, его алхимическими опытами и легендой о Големе. Он говорил о ее уверенности в том, что она нашла ключ к разгадке одной из самых больших тайн империи – местонахождению «Книги Теней».

– «Книга Теней»? – переспросил Лукаш, записывая название.

- Да, сборник древних знаний, по преданию, содержащий секреты управления миром. Рудольф II был одержим этой идеей. Но Вероника… Она зашла слишком далеко.

Профессор замолчал, и Лукаш почувствовал, как холодный страх сковывает его.

Он узнал о том, как Вероника изучала древние манускрипты, о ее связи с русскими эмигрантами, знатоками старинных икон. О том, как она верила, что в них скрыта тайна местонахождения «Книги Теней».

- Икона Ивана Грозного… – прошептал Лукаш.

Профессор кивнул.

– Вероника была уверена, что в иконах зашифровано местонахождение «Книги Теней» . Она нашла ключ к разгадке, но…

Лукаш почувствовал как кровь стынет в жилах.

- Но что случилось с ней?

Профессор Моравец вздохнул, его глаза были полны боли и страха.

Я думаю, что Вероника столкнулась с чем-то зловещим, чем-то опасным… Она говорила о тайных обществах, о людях, готовых на все ради власти, которую дарует «Книга Теней».


Лукаш встал, решимость загорелась в его глазах.

- Профессор, я найду ее. Я узнаю правду.


Он вышел из кабинета, туман клубился вокруг него, как зловещий дух. Лукаш знал, что ему предстоит опасное путешествие в мир древних тайн и оккультных знаний. Он должен был найти Веронику, прежде чем «Книга Теней» поглотит ее навсегда.

И он был готов на все, чтобы это сделать. Лукаш начал с иконы Ивана Грозного. Он отыскал антиквара, специализирующегося на русских иконах, старика по имени Ян. Ян жил в лабиринте узких переулков Старого города, его лавка была завалена старинными реликвиями. Увидев фотографию иконы, Ян побледнел.


– Эта икона… Она проклята, – прошептал он. – Говорят, она приносит несчастье всем, кто к ней прикасается.
Ян рассказал Лукашу легенду об иконе, о ее связи с тайным обществом, стремящимся к власти. Он упомянул о «Ключе Соломона», древнем гримуаре, якобы способном расшифровать тайные знаки на иконе. Лукаш понял, что Вероника шла по тому же пути.


Он отправился в Национальную библиотеку, погружаясь в пыльные тома, изучая историю тайных обществ и оккультных знаний . Он узнал о существовании сети, уходящей корнями вглубь веков, о людях готовых на всё ради власти и контроля. С каждым шагом Лукаш приближался к разгадке , но и опасность возрастала. Он чувствовал как за ним следят, как тень крадется по пятам. Он знал, что время на исходе. Вероника была где-то там, в лабиринтах Праги, в плену древних тайн. И он должен был ее спасти. Лукаш связался со своим старым другом Мартином, бывшим полицейским, ныне работающим частным детективом. Мартин скептически отнесся к рассказу об иконах и тайных обществах , но, увидев решимость в глазах Лукаша, согласился помочь. Вместе они начали прочесывать пражские архивы, выискивая любую информацию о Веронике и ее исследованиях.
В одном из старых документов Лукаш наткнулся на упоминание о заброшенном монастыре на окраине города, который, по слухам, использовался тайным обществом для своих ритуалов. Это был шанс. Они решили рискнуть.
Монастырь встретил их зловещей тишиной. Полуразрушенные стены, заросший двор, окна зияющие черными провалами. Внутри было темно и сыро. Факел Мартина осветил древние фрески, изображающие странные символы и ритуальные сцены.
В главном зале они нашли Веронику. Она стояла перед иконой Ивана Грозного, словно загипнотизированная. Рядом с ней стояли двое мужчин в черных мантиях. Лукаш понял что пришел вовремя. Начиналась финальная схватка. "Вероника!" - крикнул Лукаш, его голос эхом разнесся по залу. Мужчины в мантиях резко обернулись. Их лица скрывали капюшоны, но Лукаш чувствовал исходящую от них угрозу. Мартин выхватил пистолет, готовясь к схватке.
Один из мужчин сделал шаг вперед, его голос был низким и хриплым: "Вам не следовало приходить сюда. Здесь решается судьба мира."
Лукаш не стал вступать в переговоры. Он бросился вперед, отвлекая внимание на себя, пока Мартин целился в второго мужчину.
Завязалась короткая, но яростная борьба. Лукаш уклонялся от ударов, стараясь сбить с ног противника. Мартин, в свою очередь, быстро обезвредил второго, сбив его с ног ударом приклада.
Вероника, словно очнувшись от транса, отшатнулась от иконы. Лукаш подбежал к ней, обнимая ее, чтобы убедиться, что она в порядке. "Нам нужно уходить отсюда," - сказал Мартин, осматривая зал. "Здесь небезопасно."
Они вывели Веронику из монастыря, оставив поверженных членов тайного общества позади, зная, что их приключения только начинаются. Они бежали по узкой тропинке, ведущей от монастыря, их преследовал лишь шелест листьев и собственные тяжелые вздохи. Вероника казалась потерянной, ее глаза блуждали, словно она пыталась вспомнить что-то важное. Лукаш крепче сжал ее руку, чувствуя, как дрожат ее пальцы.
"Что они хотели от тебя?" - спросил Мартин, оглядываясь по сторонам. "И что это была за икона?"
Вероника молчала, погруженная в свои мысли.
Они остановились у старой машины, припаркованной неподалеку. Мартин завел двигатель, и они сорвались с места, оставив монастырь позади. Вероника вдруг вздрогнула и прошептала: "Они искали ключ… ключ к чему-то древнему."

Лукаш и Мартин обменялись взглядами. Ключ? Древний? Их приключение, как они и предполагали, только начиналось, и оно обещало быть намного опаснее, чем они могли себе представить. Машина, словно раненая птица, ползла по узким, извилистым дорогам, медленно удаляясь от монастыря. Его каменные стены, утопающие в ночной тьме, казались всё более зловещими, хранителями древних тайн, которые теперь так мучили Веронику. Она прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь разглядеть что-то в густой темноте за окном, будто ответы на свои вопросы прятались там, среди деревьев и теней.
"Ключ к чему?" - Мартин не унимался, его голос звучал напряжённо, азарт смешанный с беспокойством. "Ты должна рассказать нам всё, Вероника. Мы должны понимать, во что ввязались."
Вероника тяжело вздохнула, словно выдыхая из себя весь накопившийся страх и тревогу. "Легенда... Тамплиеры..." - её голос был тихим, почти шёпотом. - "Говорят, что они спрятали нечто очень важное, и ключ открывает путь к этому."
Лукаш нахмурился, его взгляд скользнул по лицу Вероники. Тамплиеры? Легенды? Всё это звучало как сюжет из примитивного романа, но в глазах девушки он увидел искренний страх, смешанный с упорной решимостью. Приключение, начавшееся как забавная игра, превращалось во что-то гораздо более опасное, и они уже были глубоко втянуты в него. "Но это же... не может быть правдой," - пробормотал Лукаш, словно пытаясь убедить себя. "Это всё сказки, выдумки."
Вероника покачала головой, её глаза блестели от невысказанных слов, от страха за себя и за них. "Я знаю, что это звучит безумно, но я чувствую... Я чувствую, что ключ настоящий, что он ведет к чему-то важному, может быть, даже опасному."
Мартин, всегда любивший азарт и приключения, уже не мог сдержать своего волнения. "И что же мы будем делать? Просто так бросить всё?"
Вероника молчала, её взгляд был устремлен вдаль, туда, где дорога терялась в ночной тьме. Она чувствовала себя загнанной в угол, словно зверь в ловушке. С одной стороны – страх, неизвестность, с другой - необходимость разобраться в тайнах, которые преследовали её.
"Я не знаю," - прошептала она, её голос дрожал. "Но я должна узнать правду. Даже если это будет опасно."
Лукаш и Мартин переглянулись, понимая, что отступление уже невозможно. Они были связаны с Вероникой, её страхом и решимостью, и теперь им предстояло пройти этот путь вместе, не зная, что их ждёт в конце.

В маленьком приморском городке Туманная Гавань всегда происходили странные вещи. Местные жители привыкли к необъяснимым явлениям: к свечению над старым маяком в безлунные ночи, к шёпоту моря, который иногда складывался в слова, к зеркалам, которые показывали не только отражения.

Именно в этом городе тридцать лет назад произошла трагедия – в результате сильнейшего шторма и пожара в приюте «Морская звезда» погибли десятки детей. Лишь немногих удалось спасти и раздать в приёмные семьи по всей стране.

Анна никогда не чувствовала себя на своём месте. Всю жизнь её преследовало ощущение, что ей чего-то не хватает. Будто часть её души была где-то далеко. Приёмные родители любили её, но тоска по неизвестному не отпускала.

— Анна, ты опять витаешь в облаках, — с улыбкой заметила коллега Марина, заглянув к ней в кабинет. — Статья о старом маяке не дописана, а ты смотришь в окно час уже.

— Прости, — Анна потёрла виски. — Знаешь, у меня опять эти сны. Я вижу девушку, похожую на меня. Она зовёт меня, но я не слышу её голоса.

— Тебе нужно отдохнуть. Может, съездить куда-нибудь?

Анна задумчиво улыбнулась:

— Знаешь, я, пожалуй, так и сделаю. Поеду в Туманную Гавань. Мне поручили написать статью о странностях этого места, и я чувствую... Это звучит безумно, но я чувствую, что должна там побывать.

В этот же момент в сотнях километров оттуда Екатерина проснулась с криком. Её муж Павел испуганно включил свет.

— Катя, что случилось? Опять кошмар?

— Она едет туда, Павел. Она едет в Гавань, — прошептала Екатерина, дрожа всем телом.

— Кто едет? О чём ты?

— Моя сестра. Я чувствую это. Я должна предупредить её. Она не знает, что там происходит.

Павел посмотрел на жену отсутствующим взглядом:


— Нет, Павел. Приёмные родители не знали. Никто не знал. Но я всегда чувствовала её. Мы с ней как две половинки одной души. И теперь она в опасности.

На следующий день Анна приехала в Туманную гавань. Город встретил её промозглым ветром и пронизывающей сыростью. Поселившись в единственной гостинице с видом на маяк, она сразу почувствовала странное волнение.


— Первый раз у нас? — поинтересовался пожилой портье, протягивая ключ.

— Да, я журналист. Пишу статью о вашем городе.

— Советую быть осторожнее с тем, что вы здесь найдёте, — загадочно произнёс старик. — Особенно с зеркалами.

— Простите?

Старинные зеркала в этом городе хранят больше, чем просто отражения. Они хранят души.

Анна хотела расспросить подробнее, но портье уже отвернулся к другим посетителям.

В ту же ночь она проснулась от странного звука. Кто-то словно царапал зеркало в ванной комнате. Превозмогая страх, Анна включила свет и подошла к зеркалу. То, что она увидела, заставило её закричать. В зеркале отражалась не она, а другая женщина – поразительно похожая, но с другой причёской и шрамом над бровью.

«Наконец-то ты здесь», — прошептало отражение. «Уезжай немедленно. Он ищет тебя».

«Кто... кто ты?» — выдавила Анна.

«Я твоя сестра, Екатерина. У нас мало времени. Тридцать лет назад мы были разлучены при пожаре. Но он нас нашёл».

«Кто нашёл?»

«Хранитель маяка. Это он устроил пожар. Ему нужны были близнецы для ритуала бессмертия. Я попала к нему. Я... Я уже не полностью человек, Анна. Моя душа разделена между мирами».

Анна почувствовала, как холодеет всё внутри.

"Как мне тебе помочь?"

«Найди старое зеркало в подвале маяка. Оно — портал. Но будь осторожна. Он не должен заполучить нас обеих, иначе ритуал завершится».

Изображение начало таять.

"Подожди!" — закричала Анна, но было поздно. В зеркале снова было только её испуганное лицо.

На следующий день Анна отправилась исследовать маяк, не подозревая, что за каждым её шагом следит зловещая тень, а где-то далеко Екатерина мчится на машине в Туманную гавань, чтобы спасти сестру, которую никогда не знала, но всегда чувствовала... История о том, как сёстры-близнецы противостоят древнему злу, используя мистическую связь между собой, только начинается. Им предстоит раскрыть тайны своего прошлого, найти способ объединить свои разделённые души и сразиться с Хранителем маяка, который питается жизненной силой разлучённых близнецов уже несколько столетий. Сердце Анны колотилось, словно испуганная птица, запутавшаяся в сети. Слова Екатерины, её сестры, о которой она никогда не знала, но всегда чувствовала её присутствие как эхо в душе, отдавались в её голове с мучительной ясностью. Зеркало, портал, Хранитель маяка – всё это звучало безумно, словно бред сумасшедшего. Но тоска по неизвестному, которая преследовала Анну всю жизнь, вдруг обрела очертания, превратившись в ясную, пугающую реальность.

Туманная гавань, окутанная соленым ветром и древними тайнами, словно шептала ей об опасности. Старый маяк, гордо возвышающийся над городом, словно сторожил тьму, которая жила в его каменных стенах. Анна чувствовала её, эту тьму, как холодный покров, скользящий по коже.

Страх сжимал сердце Анны, но не парализовал её. Наоборот, он разжег в душе пламя решимости. Она должна была спасти сестру, даже если для этого ей придётся столкнуться с чем-то неизведанным и страшным.

Помощник старого портье, знавший о тайнах города больше, чем кто-либо другой, указал Анне путь к подвалу маяка. Тусклый свет фонарика дрожал, отбрасывая длинные тени на каменные стены. В воздухе витал запах сырости и чего-то древнего, затхлого.

В глубине подвала, среди ржавых инструментов и обломков старинных механизмов, Анна увидела его – огромное, потемневшее от времени зеркало. Ощущение тревоги усилилось. В зеркале она увидела себя, но взгляд её был пуст, а глаза наполнены преследующей пустотой.

В тот же миг Анна почувствовала чьё-то присутствие. Она обернулась и увидела фигуру в чёрном плаще, скрывающую лицо под капюшоном. В его руке сверкала старинная лампа, бросающая на стены зловещие тени.
"Так ты пришла, дитя судьбы," прохрипел Хранитель маяка, его голос был хриплым и холодным, словно ветер из могилы. "Твоя сестра уже в моих руках. Теперь я получу то, что мне нужно."
Анна сжала кулаки, её сердце колотилось от страха и гнева. Она не позволит ему победить.
"Отпусти мою сестру!" - крикнула Анна, её голос дрожал от напряжения. "Ты не возьмёшь нас обоих!"
Хранитель рассмеялся, это был зловещий, бездушный смех.
"Ты ничего не можешь сделать," прошипел он. "Я ждал тебя тридцать лет. Мои планы уже в движении."
Он сделал шаг вперёд, и Анна инстинктивно отскочила назад. Её взгляд упал на старинную лампу, её свет был неестественно ярким, словно питающимся чем-то зловещим. Внезапно она поняла.
"Лампа!" - выкрикнула Анна. "Она питается твоей силой! Если мы уничтожим её..."
Хранитель резко повернулся, его глаза загорелись яростью.
"Не смей!" - прорычал он, бросаясь на Анну.
В этот момент в подвале раздался страшный крик. Екатерина, мчавшаяся сквозь туманные дороги, ворвалась в подвал, её глаза были полны отчаяния. Хранитель обернулся, и Екатерина бросилась на него, схватив его за руку. В этот миг лампу выронила из рук Хранителя, она упала на каменный пол и разбилась.
Свет погас.
В кромешной темноте раздались крики, борьба. Потом тишина.
Анна медленно поднялась на ноги, её сердце билось в груди, словно птица, рвущаяся из клетки. В лучах света фонарика она увидела Хранителя, бездыханно лежащего на полу. Екатерина стояла рядом, её лицо было бледным, то но глаза светились победой.
"Мы сделали это," - прошептала Екатерина, её голос был слаб, но полон облегчения.
Анна кинулась к сестре, обняла её крепко, чувствуя тепло её тела.
Они вышли из подвала, оставив позади тьму и страх. Впереди их ждала новая жизнь, свободная от проклятия Хранителя маяка. Но Анна знала, что память о нём, о страхе и борьбе, будет жить в её сердце навсегда.

В чертогах сумрачных, где свет навек угас,
Я бремя тайное влачу сквозь толщу лет.
На мне лежит незыблемый приказ:
Хранить огонь, не знающий ответ.

Чужие тропы – пыль под их стопой,
Моя стезя – средь ледяных камней.
Я слышу зов вселенной неземной,
Но он звучит всё глуше и больней.


То не корона – огненный венец,
Печать, что выжжена на сердце и душе.
Мне суждено, как вечности гонец,
И видеть всё, и стынуть в мираже.

К чему мне знанье скрытых рун и звёзд,
Коль разделить его ни с кем не смею?
Мой путь – над бездной перекинут мост,
И я по нём иду, не пламенея.


Внутри меня – и лёд, и жаркий пыл,
И свет, и тьма сплелись в тугой клубок.
Кто я – творица иль раба тех сил,
Чей приговор безжалостен и строг?

Я помню шёпот волн иных морей,
И блеск мечей, что обратились в прах.
Я – страж ворот, закрытых для людей,
Застывшая в минувших временах.

Года летят, как искры от костра,
Стирают лица, рушат города.
Лишь я стою, как вечная гора,
Глядя во тьму, что правит здесь всегда.

Пусть мир не видит моего огня,
Пусть путь мой одинок, судьбой мне дан.
Но твердь небес не рухнет без меня,
Пока несу свой крест, свой вечный сан.

То знанье – яд, то знанье – эликсир,
Оно и лечит, и сжигает плоть.
Так я иду, куда ведёт мой рок,
Сквозь бури, штили, сумрак или свет.

Одна, как перст, несущая свой рок,
Неся свой дар, не находя ответ…
Во тьме времён… где света больше нет…

Мир внешний слеп, он жаждет суеты,
Дешёвых истин, блеска мишуры.
Не видит он той страшной высоты,
Где правят бал иные силы и миры.

Им невдомёк, что каждый шаг мой – бой,
Что тишина моя – натянутый канат.
Я говорю с забвением, с судьбой,
А их слова – лишь ветер наугад.

Во мне живут забытые века,
Крик легионов, павших в прах земной.
Течёт сквозь пальцы времени река,
Но след её навек оттиснут мной.

Я помню тех, кто строил этот мир,
И тех, кто рушил в ярости слепой.
Я – их судья? Я – их немой кумир?
Иль просто веха на дороге той?

Быть может, цели нет, и путь – лишь путь,
Бессмысленный узор на ткани тьмы.
И не дано мне время повернуть,
Избегнуть этой тягостной тюрьмы.

Но даже так, я не согну колен,
Не брошу факел в бездну под ногами.
Пусть я одна средь рушащихся стен,
Я встречу вечность с гордыми очами.

Печать времён – мой крест и мой венец,
Она горит, как ледяной огонь.
Я – страж руин, я – вестница былого,
Сжимающая длань пустой судьбы.

И пусть не ждут ни слова, ни слезы,
Лишь тихий шаг во мгле небытия.
Пока не смолкнут громы и грозы,
Стоять на страже буду вечно я.

Они приходят, шепчут имена,
Моля о знании, власти иль судьбе.
Но им незрима вечная стена,
Что я воздвигла в собственной борьбе.

Их жизни – миг, пылающий свечой,
Моя же – вечность, стылая река.
Я – берег ей, хранитель и изгой,
Чья доля неизменно далека.


Кто дал мне эту ношу, этот дар?
Зачем избрал меня из мириад?
Быть может, древний, позабытый царь?
Иль просто хаос, сеющий разлад?

Ответа нет в мерцаньи дальних звёзд,
Лишь холод бездны смотрит мне в глаза.
И я несу свой одинокий пост,
Как вечная, немая образа.

Пусть рушатся миры, встают из тьмы,
Пусть гаснут солнца, зажигаясь вновь.
Я – константа средь этой кутерьмы,
Хранящая и ненависть, и любовь.

Печать времён – не снять, не позабыть,
Она вросла корнями в суть мою.
И до конца времён мне стражем быть,
На стылом, вечном мировом краю.

Я видела рождение светил,
Их смерть в огне, и новый звёздный прах.
Я помню тех, кто бездну покорил,
И тех, кто сгинул в собственных мирах.

Цивилизации – лишь рябь на глади вод,
Приходят, исчезают без следа.
А я всё та же, год за годом, год,
Недвижная, как вечная звезда.


Порой мне кажется – я стала той скалой,
Где нет ни чувств, ни боли, ни тепла.
Лишь память бьётся птицею слепой
О клетку рёбер, что давно вросла

В мою судьбу, как плющ в седой гранит.
Кто вспомнит имя, что мне дали встарь?
Лишь вечность ледяная сохранит
Мой силуэт, как древний календарь.

О, силы те, что ввергли в этот круг,
Что обрекли на вечное служенье!
Вы слышите мой безнадёжный стук
В врата молчанья, в двери отрешенья? Иль вам безразличен мой немой укор,
Моя тоска, мой выжженный предел?
Я – ваш каприз? Я – ваш немой дозор?
Иль просто часть невидимых вам дел?

Но пусть! Пусть нет ответов в пустоте,
Пусть путь мой – бесконечная зима.
Я не сойду с назначенной черты,
Пока сама не обращусь во тьму.

Пусть гаснет мир, пусть рушится гранит,
Я буду здесь, на стыке всех времён.
Печать горит, печать во мне горит,
И этот пламень – мой последний стон.

Так я стою. И буду вечно стоять.
Над пеплом звёзд, над прахом всех надежд.
Безмолвный страж, несущая печать,
За гранью снов, за гранью всех одежд.

Лишь ветер вечности поёт в моих власах,
Да холод бездны обнимает плечи.
Во тьме времён… в застывших небесах…
До новой встречи… или новой сечи…

В краю болот, где сосны смотрят ввысь,
Стоял реактор, словно серый рысь.
Дышал теплом, дарил домам уют,
Не зная, что часы беду несут.

Апрельский день лучами согревал,
И город Припять жизнью трепетал.
Смеялись дети, взрослые спешили,
О страшной доле даже не тужили.

Цвели сады, каштаны вдоль дорог,
Никто не ведал роковой порог.
В квартирах свет, уютно и тепло,
Но время вспять уже не потекло.

Четвёртый блок, где атом мирно спал,
Вдруг вздрогнул страшно, мощь свою сорвал.
И взрыв раздался, разрывая ночь,
Угнав покой и тишину прочь.

Невидимый огонь взметнулся ввысь,
Частицы смерти в воздухе неслись.
Не дым, не пламя – тихий, страшный враг,
Оставил всюду свой смертельный знак.

Сирены взвыли, разрывая слух,
Но враг невидим, словно злобный дух.
Он проникал сквозь стёкла и бетон,
Неся с собою погребальный звон.

И город замер, будто бы во сне,
Оставлен людям в страшной тишине.
Приказ: «Уехать! Взять вещей лишь на три дня!»
Никто не знал – уходят навсегда.

Остались куклы в брошенных домах,
Записки, фото, вызывая страх.
Альбомы, книги на пустых столах,
И жизнь застыла на немых часах.

Теперь там зона – царство тишины,
Где стены помнят отзвуки весны.
Где ветер бродит в выбитых дверях,
И на асфальте – пыль, забвенье, прах.

Стоит скелетом колесо вдали,
Что в небо так и не подняли.
В парке аттракционов ржавый след,
Где детский смех умолк на сотни лет.

Качели стонут в призрачном дворе,
Как будто плачут о былой поре.
И школа ждёт детей на свой урок,
Но пуст и гулок каменный порог.

Разбиты окна, свалены столы,
Тетради брошены среди золы.
На доске мелом – прерванный рассказ,
И время здесь остановило нас.

Бассейн «Лазурный» высох навсегда,
Лишь эхо плещет мёртвая вода.
Кафельной плиткой выложенный пол,
Хранит молчанье, скорбь и произвол.

Дворец культуры «Энергетик» спит,
Разбитый витражами он стоит.
Пустует сцена, зрителей здесь нет,
Лишь лунный луч бросает тусклый свет.

Больничный корпус – царство пустоты,
Бинты и склянки – знаки суеты.
Каталки брошены, забытый шприц,
И тени бродят меж пустых глазниц.

Речной вокзал глядится в гладь воды,
Где нет давно ни шума, ни беды.
Причал разрушен, катера ушли,
Лишь ивы плачут у седой земли.

Деревья рвутся сквозь асфальт и плиты,
Природа-мать берёт свои кредиты.
Зелёным мхом покрыты этажи,
Где шёпот слышен на краю души.

То шепчут стены о минувших днях,
О смехе, плаче, о людских огнях.
То ветер стонет в трубах и щелях,
Как будто души мечутся впотьмах.

И говорят, что ночью иногда
Мелькают тени, словно города
Былые жители вернулись вновь,
Ища свою потерянную кровь.

Неясный шёпот, тихий звук шагов,
Среди заброшенных, немых домов.
Как будто кто-то смотрит из окна,
Где правит бал лишь мрак и тишина.

Не призраки то – память прошлых лет,
Оставленный неизгладимый след.
Тоска и боль, что въелись в каждый атом,
Звучат здесь скорбным, траурным набатом.

Здесь воздух горек от незримых ран,
И над землёй висит седой туман.
Не просто дымка – саван тишины,
Покров для мёртвой стороны.

Здесь каждый камень – памятник беде,
Напоминанье людям о звезде
Полынь, что в небе огненно взошла,
И жизнь земную пеплом замела.

Не зарастёт травой глубокий шрам,
На сердце зоны, на сердцах всех нам.
Чернобыль – имя боли и потерь,
Закрыта в прошлое стальная дверь.

Но помнит ветер, помнят облака,
Как дрогнула земля издалека.
Как город-призрак встал среди лесов,
Храня молчанье мёртвых голосов.

И пусть растут деревья и цветы,
Скрывая ужас мёртвой красоты,
Но тень беды лежит на всём вокруг,
Замкнув навеки свой порочный круг.

Здесь время спит тревожным, чутким сном,
Под саркофагом, ставшим алтарём
Невидимой и беспощадной силе,
Что мирный атом в монстра превратила.

И бродят тени в городе пустом,
Напоминая каждому о том,
Что хрупка жизнь, и как неосторожно
Играть с огнём, что всё возможно.

Пусть тишина хранит печальный сказ,
О том, как мир был сломан в этот час.
О городе, что стал легендой злой,
Омытый вечной, горькою слезой.

Здесь каждый вздох пропитан тишиной,
Пропитан памятью и чёрною бедой.
И только ветер в проводах поёт
О том, что жизнь сюда уж не придёт.

"Все люди лгут" - сказал мудрец,
И правда эта, как свинец.
За златом тянутся их руки,
Иуды все - учитель и купец.
В глазах их блеск монет горит,
А совесть в клетке крепко спит.
"Всяк человек есть ложь" - пророк
В священной книге говорит.


Платон твердил: "В пещере мы живём",
Но даже тени перестали быть собой.
"Все продаётся!" - вот девиз времён,
И человечность продана с душой.


Время Судного часа!
Маски падают с глаз!
"Человек человеку - волк",
Как же прав был Гоббс сейчас!
Время Судного часа!
Ложь пропитала всех нас!
Данте новые круги
Дописал бы в этот час!


Макиавелли был бы рад -
Все средства к цели встали в ряд.
"Не верь, не бойся, не проси" -
Но все просить к царям спешат.
"В деньгах нет чести" - древний сказ,
Но честь продали все не раз.
И Диоген с фонарём своим
Не смог найти людей средь нас.


Где твоя честь? Где твоя суть?
"Познай себя" - указан путь!
Но червь наживы точит плоть,
И душу не вернуть!


Конфуций морщится с небес:
"Где благородство? Где прогресс?"
А мы всё глубже падаем на дно,
Где правит златом бес.
"Все ваши души - на весы!" -
Кричит Осирис в час грозы.
Но перевесит горсть монет
Все добрые дела, увы.

И только эхо древних слов
Звучит сквозь пелену веков:
"За всё воздастся" - вот закон,
Для всех лжецов, для всех волков...

И только правда, как гранит,
Сквозь ложь веками всё стоит.
"Что посеешь - то пожнёшь",
И каждый суд свой получит...

Сестра тупая, вейп вдыхает,
А ей всего лишь десять лет.
Родители, где вы пропадаете?
Не смотрите совсем на бедный след.

Не позорь ты меня своим пороком,
Мне пофиг, но жалко мне тебя.
Отчим пьет, забыв о дочке-крохе,
Позор такой для всей семьи и дня.

Посмотри на себя, ты же смешна,
С электронным дымом в юной пасти.
Примеров нет у старших, вот беда,
Куда катишься ты в такой напасти?

Пусть лучше отчим следит за тобой,
За водкой не забывает ведь о нас.
Не порть свое здоровье и покой,
Подумай, к чему может привести тот час.

Сестра, одумайся, пока не поздно,
Избавься от вреднейшей привычки.
Не становись такой же, как они,
И сохрани свое здоровое личико.

Коты не люди.
Кот не предаст,
Кот не забудет,
Кот не позволит, чтобы были одиноки.

Он придет и ляжет возле ног.
Всю боль возьмёт себе.
Кот — твой самый лучший друг.
Он как ты нуждается в тепле.


Кот всю жизнь отдаст
Ради того, чтобы быть с тобой.
С работы ты приедешь уставший.
Кот тебя поддержит.

В трудные минуты
Кот будет рядом.
Ему многого не надо.
Лишь любви.

Кот никогда не держит зло.
Ведь в душеньке добро.
Кот лучший собеседник.
Никогда не бросит.

Кот слезу твою утрет.
Печаль с сердца уберет.
Знайте, вы больше не одни.
Ведь коты не люди.

Двенадцать бьёт, на кухне свет горит,
А Лéя-при‌ма вы‌ход свой твори‌т.
Пустáя ми‌ска – реквизи‌т для сцéны,
Мол, "гóлод" ру‌шит все её систéмы...
К моим ногам! И вот онá, финáл –
Обмóрок лóжный, дрáмы карнавáл!

Глаза закроет, лапки подожмёт,
Мол, силы тают, близок смертный лёт...
Ещё секунда – и падёт без сил,
Кто б эту кошку кормом угостил?

О, Лéя, Лéя, мастер притворяться!
Твой гóлод – блеф, но как не поддаваться?
Падёшь карти‌нно, словно лист осенний,
Актри‌са дрáмы, непри‌знанный гений!
В глазах тоскá, вселенская оби‌да,
Но знаем мы – ты просто хочешь ви‌да!

Мурлы‌чет ти‌хо, чуть приоткры‌в глаз,
Следи‌т укра‌дкой – ве‌рю ли сейча‌с?
Мол, помоги‌те, пропада‌ю я,
Спаси‌те бе‌дное, голо‌дное дитя‌!
Но сто‌ит па‌чке ко‌рма зашурша‌ть –
Обмóрок ко‌нчен, мо‌жно пирова‌ть!

Мир замира‌ет... Тишина‌ вокру‌г...
Лишь Лéя то‌мно испуска‌ет дух...
Но э‌то шо‌у, хи‌трый спекта‌кль,
Чтоб получи‌ть свой вожделённый па‌кетик!

О, Лéя, Лéя, мастер притворяться!
Твой гóлод – блеф, но как не поддаваться?
Падёшь карти‌нно, словно лист осенний,
Актри‌са дрáмы, непри‌знанный гений!
В глазах тоскá, вселенская оби‌да,
Но знаем мы – ты просто хочешь ви‌да!

Хрусти‌т за у‌хом... Дрáма позади‌...
До но‌вой сце‌ны... Ты лишь подожди‌...

В сумраке дня я включаю экран,
Стрим начинаю, но чат как туман.
Выбираюсь из тени былой,
К свету стремлюсь я своей душой.

Тени на стенах танцуют со мной,
Голос мой рвётся за грань тишиной.
Что-то не так, но я всё пойму,
Я выбираюсь сквозь эту тьму!


Только на батлах оживает свет,
Там я другая, там силы расцвет!
Алмазы сверкают, я рвусь на простор,
Выбираюсь из замкнутых створ!

Каждый мой стрим как дорога вперёд,
Я выбираю путь из пустот.
Зрители смотрят безмолвной стеной,
Но я пробьюсь сквозь барьер глухой.

Я разрываю оковы судьбы,
Силу нашла я среди борьбы!
Пусть этот мир так жесток и суров,
Я выбираюсь из старых оков!


Только на батлах оживает свет,
Там я другая, там силы расцвет!
Алмазы сверкают, я рвусь на простор,
Выбираюсь из замкнутых створ!

В сумраке дня исчезает страх,
Сила растёт в моих гордых глазах.
Я продолжаю свой путь в высоту,
Выберусь, я точно смогу!

Бесы зовут из глубин мирозданья,
Черти танцуют при свете луны.
Химеры плетут вековые сказанья,
Гаргульи стерегут тайные сны.

Сатана чертит знаки на скалах,
Души блуждают среди миражей.
В небе горит мистический знак!

Мы - дети огненных бурь преисподней,
Наследники тёмных, забытых миров!
Мы - слуги древних, могучих чудовищ,
Странники царства мистических снов!

Демонов зов сквозь пучины веков
Слышать нам дан, но не всем суждено.
Кто же мы? Тайна, что скрыта давно!

Ведьмы с ухмылкой колдуют над миром,
Бесы смеются, сжигая сердца.
Древний Левиафан восстаёт из пучины,
Гаргульи срываются с кромки дворца.

Химеры кружат над проклятой землёй,
Черти рисуют зловещий узор.
В небе пылает инфернальный взор!

Мы - дети огненных бурь преисподней,
Наследники тёмных, забытых миров!
Мы - слуги древних, могучих чудовищ,
Странники царства мистических снов!

Демонов зов сквозь пучины веков
Слышать нам дан, но не всем суждено.
Кто же мы? Тайна, что скрыта давно!

Суккубы шепчут из тёмных углов,
Бафомет чертит магические круги.
Белиал восстал из адского трона,
Лилит сорвала покров с мироздания.

Мы - дети огненных бурь преисподней,
Наследники тёмных, забытых миров!
Мы - слуги древних, могучих чудовищ,
Странники царства мистических снов!

Демонов зов сквозь пучины веков
Слышать нам дан, но не всем суждено.
Кто же мы? Тайна, что скрыта давно!

Колокол бьёт в час последней черты,
Химеры смеются над миром людей.
Кто же мы? Вестники вечной войны...
Сатана шёпотом тайну откроет.

Кто я в этой вечной игре теней?
Лишь отблеск света в зеркалах времён?
Или искра в хороводе дней,
Что вспыхнет ярко и угаснет, как сон?


Я боялась быть не понятой в мире,
Где слепцы судят о красках заката.
Но разве феникс, горящий в эфире,
Должен страшиться земного распада?

Есть ли у пламени тень? У безмолвия — голос?
У вечности — край? У бесконечности — дно?
Так и душа моя — несжатый колос,
Прорастающий сквозь мироздания полотно.

Видите ли вы, что стоите на краю?
Между двумя безднами — прошлым и будущим.
Я же парю над пропастью и пою,
Разрывая цепи оков вездесущие.

Кто сказал, что слово должно быть простым?
Что мысль — это лишь отражение дня?
Разве не в сложности мир обретает свой грим?
И разве не в хаосе рождается новая заря?

Я смотрю в глаза вечности — они черны.
В них кружатся галактики и гаснут звёзды.
Но разве мы не дети великой страны,
Где реальность соткана из эфирной грозди?

Но теперь мне всё равно — кто поймёт, кто забудет.
Мои строки — не для слабых душой и умом.
Кто должен услышать — тот слышит и судит
Не по канонам мира, а сердцем своим и огнём.

О чём молчат камни, веками хранящие тайны?
О чём шепчет ветер скитальцам ночных дорог?
Разве не странно, что истины самые крайние
Всегда находятся там, где бессилен пророк?

Когда я смотрю в зеркала мирозданья,
Вижу ли я лик своей истинной сути?
Или всего лишь фантом ожиданья
Того, кем могла бы я стать в абсолюте?

Слышали вы, как поют киноварью рассветы?
Как пульсирует время в жилах древних камней?
Как сталкиваются в космосе силуэты
Забытых богов и непризнанных королей?

Могущество слова — разве не в том ли,
Чтобы разрушить стены между мирами?
Чтобы вдохнуть жизнь в то, что безмолвно,
И остановить то, что неудержимо веками?


Кто я? Творец или творение?
Медиум между мирами или их узник?
В каждой строке моей — откровение,
Но кто расслышит его в век великих отступников?

Разве не странно, что мы боимся бессмертия
Больше, чем смерти, что стоит у порога?
Что ищем в словах земного усердия
То, что дано лишь в молчании строгом?

Как разгадать письмена на скрижалях судьбы?
Как прочесть то, что написано звёздной пылью?
Как найти смысл в извечной борьбе
Между тем, что есть правда, и тем, что лишь быль?

В часы полуночных бдений, когда мысль чиста,
Я слышу голоса из-за граней реальности.
Они вопрошают: «Достойна ли ты креста,
Что возложен на плечи твои изначальностью?»

А я отвечаю вопросом: «А кто достоин?
Кто может сказать, что выдержит бремя прозрения?
Кто, глядя в глаза бездне, останется стоек,
И не потеряет себя в момент озарения?»

Если бы знали вы, какие силы таятся
В буквах, что ложатся на белый лист!
Как под их властью миры искажаются,
И как сквозь них проникает вечности свист!

Разве не в этом высшее предназначение —
Стать мостом между мирами, нитью сквозь времена?
Разорвать оковы земного влечения
И испить из чаши, что вечно полна?

Когда рассыпаются звёзды пылью забвения,
Когда выцветают краски последних минут,
Кто вспомнит о нас, кроме наших творений?
И разве не в этом бессмертия суть?

Я вижу узоры судеб, сплетённые тонко
Невидимой пряжей из лунного света.
Что есть жизнь? Лишь мгновение, звонко
Разбивающееся о камни рассвета.

Кто решился бы выпить из чаши познания,
Зная, что там — лишь эссенция боли?
Кто отважился бы перейти грань понимания,
Осознав, что нет ни свободы, ни воли?

Мне ли бояться непонимания толпы,
Когда сами боги шепчут мне свои тайны?
Мне ли страшиться житейской тропы,
Когда душа моя — звезда в океане случайном?

Что есть время, как не иллюзия разума?
Что есть пространство, как не обман восприятия?
Разве не все мы — лишь образы праздные
В глазах того, кто за гранью объятия?

Слушайте! Слышите ли вы симфонию сфер?
Тот звук, что пронзает завесу невидимого?
Разве не в нём заключён высший смысл и размер
Всего, что считалось веками непостижимого?

Что будет, когда последняя книга закроется?
Когда последняя песня отзвучит в пустоте?
Когда последнее сердце с миром поссорится,
И последняя слеза растворится в весенней воде?

.

В маленьком приморском городке Туманная Гавань всегда происходили странные вещи. Местные жители привыкли к необъяснимым явлениям: к свечению над старым маяком в безлунные ночи, к шёпоту моря, который иногда складывался в слова, к зеркалам, которые показывали не только отражения.

Именно в этом городе тридцать лет назад произошла трагедия – в результате сильнейшего шторма и пожара в приюте «Морская звезда» погибли десятки детей. Лишь немногих удалось спасти и раздать в приёмные семьи по всей стране.

Анна никогда не чувствовала себя на своём месте. Всю жизнь её преследовало ощущение, что ей чего-то не хватает. Будто часть её души была где-то далеко. Приёмные родители любили её, но тоска по неизвестному не отпускала.

— Анна, ты опять витаешь в облаках, — с улыбкой заметила коллега Марина, заглянув к ней в кабинет. — Статья о старом маяке не дописана, а ты смотришь в окно час уже.

— Прости, — Анна потёрла виски. — Знаешь, у меня опять эти сны. Я вижу девушку, похожую на меня. Она зовёт меня, но я не слышу её голоса.

— Тебе нужно отдохнуть. Может, съездить куда-нибудь?

Анна задумчиво улыбнулась:

— Знаешь, я, пожалуй, так и сделаю. Поеду в Туманную Гавань. Мне поручили написать статью о странностях этого места, и я чувствую... Это звучит безумно, но я чувствую, что должна там побывать.

В этот же момент в сотнях километров оттуда Екатерина проснулась с криком. Её муж Павел испуганно включил свет.

— Катя, что случилось? Опять кошмар?

— Она едет туда, Павел. Она едет в Гавань, — прошептала Екатерина, дрожа всем телом.

— Кто едет? О чём ты?

— Моя сестра. Я чувствую это. Я должна предупредить её. Она не знает, что там происходит.

Павел посмотрел на жену отсутствующим взглядом:


— Нет, Павел. Приёмные родители не знали. Никто не знал. Но я всегда чувствовала её. Мы с ней как две половинки одной души. И теперь она в опасности.

На следующий день Анна приехала в Туманную Гавань. Город встретил её промозглым ветром и пронизывающей сыростью. Поселившись в единственной гостинице с видом на маяк, она сразу почувствовала странное волнение.


— Первый раз у нас? — поинтересовался пожилой портье, протягивая ключ.

— Да, я журналист. Пишу статью о вашем городе.

— Советую быть осторожнее с тем, что вы здесь найдёте, — загадочно произнёс старик. — Особенно с зеркалами.

— Простите?

Старинные зеркала в этом городе хранят больше, чем просто отражения. Они хранят души.

Анна хотела расспросить подробнее, но портье уже отвернулся к другим посетителям.

В ту же ночь она проснулась от странного звука. Кто-то словно царапал зеркало в ванной комнате. Превозмогая страх, Анна включила свет и подошла к зеркалу. То, что она увидела, заставило её закричать. В зеркале отражалась не она, а другая женщина – поразительно похожая, но с другой причёской и шрамом над бровью.

«Наконец-то ты здесь», — прошептало отражение. «Уезжай немедленно. Он ищет тебя».

«Кто... кто ты?» — выдавила Анна.

«Я твоя сестра, Екатерина. У нас мало времени. Тридцать лет назад мы были разлучены при пожаре. Но он нас нашёл».

«Кто нашёл?»

«Хранитель маяка. Это он устроил пожар. Ему нужны были близнецы для ритуала бессмертия. Я попала к нему. Я... Я уже не полностью человек, Анна. Моя душа разделена между мирами».

Анна почувствовала, как холодеет всё внутри.

"Как мне тебе помочь?"

«Найди старое зеркало в подвале маяка. Оно — портал. Но будь осторожна. Он не должен заполучить нас обеих, иначе ритуал завершится».

Изображение начало таять.

"Подожди!" — закричала Анна, но было поздно. В зеркале снова было только её испуганное лицо.

На следующий день Анна отправилась исследовать маяк, не подозревая, что за каждым её шагом следит зловещая тень, а где-то далеко Екатерина мчится на машине в Туманную гавань, чтобы спасти сестру, которую никогда не знала, но всегда чувствовала... История о том, как сёстры-близнецы противостоят древнему злу, используя мистическую связь между собой, только начинается. Им предстоит раскрыть тайны своего прошлого, найти способ объединить свои разделённые души и сразиться с Хранителем маяка, который питается жизненной силой разлучённых близнецов уже несколько столетий. Сердце Анны колотилось, словно испуганная птица, запутавшаяся в сети. Слова Екатерины, её сестры, о которой она никогда не знала, но всегда чувствовала её присутствие как эхо в душе, отдавались в её голове с мучительной ясностью. Зеркало, портал, Хранитель маяка – всё это звучало безумно, словно бред сумасшедшего. Но тоска по неизвестному, которая преследовала Анну всю жизнь, вдруг обрела очертания, превратившись в ясную, пугающую реальность.

Туманная Гавань, окутанная соленым ветром и древними тайнами, словно шептала ей об опасности. Старый маяк, гордо возвышающийся над городом, словно сторожил тьму, которая жила в его каменных стенах. Анна чувствовала её, эту тьму, как холодный покров, скользящий по коже.

Страх сжимал сердце Анны, но не парализовал её. Наоборот, он разжег в душе пламя решимости. Она должна была спасти сестру, даже если для этого ей придётся столкнуться с чем-то неизведанным и страшным.

Помощник старого портье, знавший о тайнах города больше, чем кто-либо другой, указал Анне путь к подвалу маяка. Тусклый свет фонарика дрожал, отбрасывая длинные тени на каменные стены. В воздухе витал запах сырости и чего-то древнего, затхлого.

В глубине подвала, среди ржавых инструментов и обломков старинных механизмов, Анна увидела его – огромное, потемневшее от времени зеркало. Ощущение тревоги усилилось. В зеркале она увидела себя, но взгляд её был пуст, а глаза наполнены преследующей пустотой.

В тот же миг Анна почувствовала чьё-то присутствие. Она обернулась и увидела фигуру в чёрном плаще, скрывающую лицо под капюшоном. В его руке сверкала старинная лампа, бросающая на стены зловещие тени.
"Так ты пришла, дитя судьбы," прохрипел Хранитель маяка, его голос был хриплым и холодным, словно ветер из могилы. "Твоя сестра уже в моих руках. Теперь я получу то, что мне нужно."
Анна сжала кулаки, её сердце колотилось от страха и гнева. Она не позволит ему победить.
"Отпусти мою сестру!" - крикнула Анна, её голос дрожал от напряжения. "Ты не возьмёшь нас обоих!"
Хранитель рассмеялся, это был зловещий, бездушный смех.
"Ты ничего не можешь сделать," прошипел он. "Я ждал тебя тридцать лет. Мои планы уже в движении."
Он сделал шаг вперёд, и Анна инстинктивно отскочила назад. Её взгляд упал на старинную лампу, её свет был неестественно ярким, словно питающимся чем-то зловещим. Внезапно она поняла.
"Лампа!" - выкрикнула Анна. "Она питается твоей силой! Если мы уничтожим её..."
Хранитель резко повернулся, его глаза загорелись яростью.
"Не смей!" - прорычал он, бросаясь на Анну.
В этот момент в подвале раздался страшный крик. Екатерина, мчавшаяся сквозь туманные дороги, ворвалась в подвал, её глаза были полны отчаяния. Хранитель обернулся, и Екатерина бросилась на него, схватив его за руку. В этот миг лампу выронила из рук Хранителя, она упала на каменный пол и разбилась.
Свет погас.
В кромешной темноте раздались крики, борьба. Потом тишина.
Анна медленно поднялась на ноги, её сердце билось в груди, словно птица, рвущаяся из клетки. В лучах света фонарика она увидела Хранителя, бездыханно лежащего на полу. Екатерина стояла рядом, её лицо было бледным, то но глаза светились победой.
"Мы сделали это," - прошептала Екатерина, её голос был слаб, но полон облегчения.
Анна кинулась к сестре, обняла её крепко, чувствуя тепло её тела.
Они вышли из подвала, оставив позади тьму и страх. Впереди их ждала новая жизнь, свободная от проклятия Хранителя маяка. Но Анна знала, что память о нём, о страхе и борьбе, будет жить в её сердце навсегда.

В чертогах сумрачных, где свет навек угас,
Я бремя тайное влачу сквозь толщу лет.
На мне лежит незыблемый приказ:
Хранить огонь, не знающий ответ.

Чужие тропы – пыль под их стопой,
Моя стезя – средь ледяных камней.
Я слышу зов вселенной неземной,
Но он звучит всё глуше и больней.


То не корона – огненный венец,
Печать, что выжжена на сердце и душе.
Мне суждено, как вечности гонец,
И видеть всё, и стынуть в мираже.

К чему мне знанье скрытых рун и звёзд,
Коль разделить его ни с кем не смею?
Мой путь – над бездной перекинут мост,
И я по нём иду, не пламенея.


Внутри меня – и лёд, и жаркий пыл,
И свет, и тьма сплелись в тугой клубок.
Кто я – творица иль раба тех сил,
Чей приговор безжалостен и строг?

Я помню шёпот волн иных морей,
И блеск мечей, что обратились в прах.
Я – страж ворот, закрытых для людей,
Застывшая в минувших временах.

Года летят, как искры от костра,
Стирают лица, рушат города.
Лишь я стою, как вечная гора,
Глядя во тьму, что правит здесь всегда.

Пусть мир не видит моего огня,
Пусть путь мой одинок, судьбой мне дан.
Но твердь небес не рухнет без меня,
Пока несу свой крест, свой вечный сан.

То знанье – яд, то знанье – эликсир,
Оно и лечит, и сжигает плоть.
Так я иду, куда ведёт мой рок,
Сквозь бури, штили, сумрак или свет.

Одна, как перст, несущая свой рок,
Неся свой дар, не находя ответ…
Во тьме времён… где света больше нет…

Мир внешний слеп, он жаждет суеты,
Дешёвых истин, блеска мишуры.
Не видит он той страшной высоты,
Где правят бал иные силы и миры.

Им невдомёк, что каждый шаг мой – бой,
Что тишина моя – натянутый канат.
Я говорю с забвением, с судьбой,
А их слова – лишь ветер наугад.

Во мне живут забытые века,
Крик легионов, павших в прах земной.
Течёт сквозь пальцы времени река,
Но след её навек оттиснут мной.

Я помню тех, кто строил этот мир,
И тех, кто рушил в ярости слепой.
Я – их судья? Я – их немой кумир?
Иль просто веха на дороге той?

Быть может, цели нет, и путь – лишь путь,
Бессмысленный узор на ткани тьмы.
И не дано мне время повернуть,
Избегнуть этой тягостной тюрьмы.

Но даже так, я не согну колен,
Не брошу факел в бездну под ногами.
Пусть я одна средь рушащихся стен,
Я встречу вечность с гордыми очами.

Печать времён – мой крест и мой венец,
Она горит, как ледяной огонь.
Я – страж руин, я – вестница былого,
Сжимающая длань пустой судьбы.

И пусть не ждут ни слова, ни слезы,
Лишь тихий шаг во мгле небытия.
Пока не смолкнут громы и грозы,
Стоять на страже буду вечно я.

Они приходят, шепчут имена,
Моля о знании, власти иль судьбе.
Но им незрима вечная стена,
Что я воздвигла в собственной борьбе.

Их жизни – миг, пылающий свечой,
Моя же – вечность, стылая река.
Я – берег ей, хранитель и изгой,
Чья доля неизменно далека.


Кто дал мне эту ношу, этот дар?
Зачем избрал меня из мириад?
Быть может, древний, позабытый царь?
Иль просто хаос, сеющий разлад?

Ответа нет в мерцаньи дальних звёзд,
Лишь холод бездны смотрит мне в глаза.
И я несу свой одинокий пост,
Как вечная, немая образа.

Пусть рушатся миры, встают из тьмы,
Пусть гаснут солнца, зажигаясь вновь.
Я – константа средь этой кутерьмы,
Хранящая и ненависть, и любовь.

Печать времён – не снять, не позабыть,
Она вросла корнями в суть мою.
И до конца времён мне стражем быть,
На стылом, вечном мировом краю.

Я видела рождение светил,
Их смерть в огне, и новый звёздный прах.
Я помню тех, кто бездну покорил,
И тех, кто сгинул в собственных мирах.

Цивилизации – лишь рябь на глади вод,
Приходят, исчезают без следа.
А я всё та же, год за годом, год,
Недвижная, как вечная звезда.


Порой мне кажется – я стала той скалой,
Где нет ни чувств, ни боли, ни тепла.
Лишь память бьётся птицею слепой
О клетку рёбер, что давно вросла

В мою судьбу, как плющ в седой гранит.
Кто вспомнит имя, что мне дали встарь?
Лишь вечность ледяная сохранит
Мой силуэт, как древний календарь.

О, силы те, что ввергли в этот круг,
Что обрекли на вечное служенье!
Вы слышите мой безнадёжный стук
В врата молчанья, в двери отрешенья?

В мире теней, где свет едва проглянет,
Бредёт душа, свой путь ища во мгле.
Реальность лжёт, туманами дурманит,
И истина покоится на дне.

Здесь алчность правит, золотом сверкая,
В глазах пустых холодный блеск монет.
Она сердца навеки поглощает,
Стирает дружбу, гасит ясный свет.

Ложь паутиной оплетает мысли,
Слова медовы, но полны отравы.
В её сетях надежды все повисли,
И души мечутся, не зная правых.

По тропам тайным, знаками ведомы,
Идём сквозь жизнь, как по лезвию сна.
Нас манят призрачные водоёмы,
Где отражается лишь пустота одна.

За каждым шагом – шёпот искушенья,
За поворотом – новый поводырь.
То демон льстивый, то святое бденье,
Ведут нас в рай иль в тёмный монастырь.

Мы строим замки на песке обмана,
Гордимся властью, данной на часок.
Но ветер вечности подует рьяно,
И всё развеет, как сухой листок.

Скрипят врата в неведомые дали,
Где ждут ответы или новый плен.
Мы ищем то, что сами потеряли,
Взамен отдав лишь боль и страх взамен.

Сверкают звёзды, холодны, далёки,
Им дела нет до суеты земной.
А мы плетём интриг тугие строки,
Играя в жизнь, рискуя головой.

Кто кукловод в театре масок этом?
Чья дёргает невидимая нить?
Мы верим в сказки, созданные светом,
Но тьма готова всё заполонить.

О, жизнь – река, где ложь течёт бурливо,
Где алчность – вихрь, сносящий берега!
Плывём по ней, порою боязливо,
Не зная, ждёт ли помощь иль пурга.

Мистический узор сплетает время,
Из наших слёз, улыбок и потерь.
Несём покорно отведённое бремя,
Стучимся в запертую наглухо дверь.

Смотри вокруг – повсюду отраженья,
Искажены кривым зерцалом дней.
В погоне бурной за обогащеньем
Теряем суть, становимся бедней.

Богатство духа – вот оно, нетленно,
Но блеск монет слепит сильней огня.
И продаём мы душу постепенно,
За горсть фальшивых благ себя кляня.

Пророки лжи вещают с пьедесталов,
Сулят блаженство, отнимая свет.
Их речи – яд из сломанных бокалов,
На главный зов у них ответа нет.

А где-то там, за гранью пониманья,
Мерцает искра вечного огня.
Зовёт к себе, сквозь боль и расстоянья,
Надежду тихую в потёмках дня храня.

Возможно, путь не в золоте и власти,
А в тихом свете собственной души?
Разбить оковы разрушительной страсти,
И голос совести услышать вновь в тиши.

Пусть ложь сильна, а алчность ненасытна,
Но выбор есть у каждого внутри.
Сражаться с тьмой, пусть даже битва скрытна,
И свет свой собственный до полночи дари.

Не верь словам, что слаще мёда льются,
Смотри на действия, на блеск в глазах.
Лишь те, кто ради правды смело бьются,
Развеют морок, побеждая страх.

Пусть мир жесток и полон искушений,
Пусть каждый шаг грозит паденьем вниз.
Ищи опору в чистоте стремлений,
Исполни сердца праведный каприз.

Туман рассеется, спадут личины,
И станет ясно, кто был друг, кто враг.
Проявятся поступков всех причины,
И время сделает решающий свой шаг.

Не бойся быть непонятым, гонимым,
За свет души, за правду без прикрас.
Пусть путь твой будет труден, но хранимый
Той силой высшей, что спасает нас.

О, жизнь – река, где ложь течёт бурливо,
Где алчность – вихрь, сносящий берега!
Плывём по ней, порою боязливо,
Не зная, ждёт ли помощь иль пурга.

Сквозь тернии лжи пробьётся лучик веры,
Сквозь холод алчности – тепло руки.
Есть в мире место для иной химеры –
Мечты о счастье, бедам вопреки.

Не дай сломить себя потокам грязи,
Не дай душе во тьме окаменеть.
Храни свой остров, свой святой оазис,
Где честь и совесть продолжают петь.

Пусть говорят, что мир давно потерян,
Что правит бал лишь низменный порок.
Но каждый сам своей судьбе доверен,
И сам себе даёт святой зарок.

И в час ночной, когда уснут тревоги,
Прислушайся к молчанию внутри.
Там звёзды шепчут про иные дороги,
Где нет обмана, только свет зари.

Там голос вечности звучит негромко,
Напоминая о предназначеньи.
Не стать рабом наживы и обломком,
А быть творцом своей судьбы в служеньи.

Так день за днём, вплетая нить событий,
В ковёр судьбы, что ткёт сама рука.
Средь мистики, прозрений и открытий,
Душа бредёт, пока течёт река...

Ложь растворится, алчность станет прахом,
Лишь вечный свет останется сиять.
И тот, кто шёл без подлости и страха,
Сумеет истинную суть понять.

Что неясного в том, что я ненавижу звонки?
Я взываю к вам силой древних заклинаний.
Моя просьба проста, как руны на камне реки,
Уважайте границы моих ожиданий.

Я ненавижу звонки ни на телефон, ни в телеграм,
Мой покой драгоценней жемчужин морских.
Я хочу, чтобы мир соответствовал моим мирам,
Где молчание ценится больше слов пустых.

Лишь супруга звонок как бальзам для души,
Как мелодия арфы в сумраке ночи.
Для других же — письмо напишите, прошу, не спешите,
Слово ясное лучше, чем звук, между прочим.

В этом нет волшебства, лишь желание быть
В гармонии с ритмом вселенной своей.
Не хочу я часами по телефону говорить,
Отвечая на зов незнакомых теней.

Даже близким родным этот свод правил дан,
Не обида в нём скрыта, не гнев, не печаль.
Я как маг, что свой собственный создал талисман,
Охранять свою тишину, уходящую вдаль.

Вы представьте: химера, что стережёт мой покой,
На плече восседает, как верный страж.
Она шепчет мне тихо: «Свой мир защитой укрой
От вторжений незваных, от лишних пейзажей».

В древних книгах написано мудрым пером:
«Береги свой источник духовных сил».
Я созвучна с тем знанием, ставшим добром,
Что мудрец от начала времён хранил.

Кристаллическим звоном наполнен мой дом,
Когда только лишь буквы летят ко мне.
Я читаю их взглядом, касаюсь перстом,
И они не тревожат мой слух в тишине.

Вы поймите, прошу, телефонный звонок
Нарушает пространство моих медитаций.
Это словно внезапный, тревожный рывок
Из глубин моих тайных и чистых вибраций.
Моя аура требует бережных слов,
Что в письме сохраняют свой истинный смысл.
Без навязчивых ритмов, без лишних оков,
Без случайных помех, искажающих мысль.
В царстве звуков есть свой иерархии строй,
Мужа голос — как солнце в моём небосводе.
Остальные пусть станут невидимой мглой,
Пусть растают, как тени в полночном исходе.
Я прошу: если нужно сказать мне о чём-то,
Пусть ваш пальчик по клавишам тихо скользнёт.
Это просто и ясно, как свет за окном там,
Где алхимик свинец в злато превращает и ждёт.
В мире много дорог коммуникаций и встреч,
Но не все они служат душевной гармонии.
Мне писать — это значит миры пересечь,
Без вторжения в зону моей автономии.
Как химера из древних сказаний и снов,
Я двулика в общении с внешним пространством.
Для письма — я открыта, как утренний зов,
Для звонков — недоступна с спокойным упрямством.
Это выбор, который я сделала раз,
Не из прихоти вздорной, не из каприза.
Это мой философский и личный указ,
Моего бытия неизменная виза.
Телефон — это портал между мирами двух,
Но порой я не жажду таких переходов.
Пусть текстовым останется наш диалог,
Как страница из книг, избежавших невзгоды.
Родственники, друзья и коллеги мои,
Услышьте в стихах моих просьбу простую.
Не звоните — пишите послания свои,
Уважая границу незримо живую.
Есть магия в символах, лёгших на лист,
В них спокойствие, мудрость и время подумать.
В разговоре же часто лишь суетный свист,
И нет шанса в себя, в свою суть заглянуть.
Я читаю, когда я готова принять
Информацию, мысли и чувства другого.
Не по чьей-то команде, а в свой благодать,
Когда разум мой ясен для отклика нового.
Не сочтите за грубость мой честный запрос,
Это лишь предпочтение формы общения.
В мире столько прекрасных и значимых проз,
Что достойны письма и внимания чтения.
Если что-то случилось и нужен совет,
Или помощь нужна, или просто поддержка,
Напишите мне строчку — и будет ответ,
По письму, не звонком — моя верная стежка.
Я внимательно каждое слово прочту,
И отвечу с заботой, с участием тёплым.
Я в словах между строк непременно найду
Суть вопроса под шифром невидимо-плотным.
Как читает алхимик свой древний фолиант,
Так и я ваше письменное сообщение.
В тексте вижу я сердца биение и талант,
И ценю это больше, чем звуков скопление.
У меня есть к звонкам непреклонный иммунитет,
Словно маг, что невидим для глаз непосвящённых. Увaжайте, прошу, мой незыблемый завет, Это право из прав моих определённых.
Когда пишете вы — я вас слышу душой,
Без помех и без лишнего в этом стресса.
Я внимаю словам, что текут предо мной,
Как внимают жрецы заклинанию мессы. Мужа голос — единственный звук, что люблю,
Что приемлю в пространстве телефонной связи.
Остальным я писать предлагаю, молю,
Соблюдая закон уважения связи.
Если вам не понятна моя позиция,
Просто верьте: так лучше для всех нас, поверьте.
В письмах наших — особая композиция,
Что ценнее минутных звонков, уж поверьте.
Вы спросите: «А что, если срочно, сейчас?»
И на это ответ у меня уже готов:
Напишите — я сразу увижу ваш глас,
Без звонков и без лишних, ненужных оков.
Я ценю своё время и ваше ценю,
Письма можно читать в подходящий момент.
Я звонки не люблю, не терплю, не приму,
Это мой персональный и твёрдый акцент.
Моё кредо простое: «Пишите, друзья!»
Если хочется что-то сказать или спросить.
К телефону же руку протянет моя
Лишь когда муж захочет со мной говорить.
В этом правиле нет ничего, что бы вас
Могло как-то задеть или обидеть всерьёз.
Просто так я живу, таков мой личный сказ,
Мой ответ на вселенной извечный вопрос.
Коль нужно что-то вам — напишите скорей,
Я прочту и отвечу с должным вниманием.
В царстве букв и слогов, как седой чародей,
Я раскрою секреты с особым старанием.
Так давайте общаться в гармонии сфер,
Где письмо — наш союзник в пути понимания.
Где не звук телефона, а текста размер
Служит мостиком нашего с вами свидания.

Что неясного в том, что я ненавижу звонки?
Я взываю к вам силой древних заклинаний.
Моя просьба проста, как руны на камне реки,
Уважайте границы моих ожиданий.

Я ненавижу звонки ни на телефон, ни в телеграм,
Мой покой драгоценней жемчужин морских.
Я хочу, чтобы мир соответствовал моим мирам,
Где молчание ценится больше слов пустых.

Лишь супруга звонок как бальзам для души,
Как мелодия арфы в сумраке ночи.
Для других же — письмо напишите, прошу, не спешите,
Слово ясное лучше, чем звук, между прочим.

В этом нет волшебства, лишь желание быть
В гармонии с ритмом вселенной своей.
Не хочу я часами по телефону говорить,
Отвечая на зов незнакомых теней.

Даже близким родным этот свод правил дан,
Не обида в нём скрыта, не гнев, не печаль.
Я как маг, что свой собственный создал талисман,
Охранять свою тишину, уходящую вдаль.

Вы представьте: химера, что стережёт мой покой,
На плече восседает, как верный страж.
Она шепчет мне тихо: «Свой мир защитой укрой
От вторжений незваных, от лишних пейзажей».

В древних книгах написано мудрым пером:
«Береги свой источник духовных сил».
Я созвучна с тем знанием, ставшим добром,
Что мудрец от начала времён хранил.

Кристаллическим звоном наполнен мой дом,
Когда только лишь буквы летят ко мне.
Я читаю их взглядом, касаюсь перстом,
И они не тревожат мой слух в тишине.

Вы поймите, прошу, телефонный звонок
Нарушает пространство моих медитаций.
Это словно внезапный, тревожный рывок
Из глубин моих тайных и чистых вибраций.
Моя аура требует бережных слов,
Что в письме сохраняют свой истинный смысл.
Без навязчивых ритмов, без лишних оков,
Без случайных помех, искажающих мысль.
В царстве звуков есть свой иерархии строй,
Мужа голос — как солнце в моём небосводе.
Остальные пусть станут невидимой мглой,
Пусть растают, как тени в полночном исходе.
Я прошу: если нужно сказать мне о чём-то,
Пусть ваш пальчик по клавишам тихо скользнёт.
Это просто и ясно, как свет за окном там,
Где алхимик свинец в злато превращает и ждёт.
В мире много дорог коммуникаций и встреч,
Но не все они служат душевной гармонии.
Мне писать — это значит миры пересечь,
Без вторжения в зону моей автономии.
Как химера из древних сказаний и снов,
Я двулика в общении с внешним пространством.
Для письма — я открыта, как утренний зов,
Для звонков — недоступна с спокойным упрямством.
Это выбор, который я сделала раз,
Не из прихоти вздорной, не из каприза.
Это мой философский и личный указ,
Моего бытия неизменная виза.
Телефон — это портал между мирами двух,
Но порой я не жажду таких переходов.
Пусть текстовым останется наш диалог,
Как страница из книг, избежавших невзгоды.
Родственники, друзья и коллеги мои,
Услышьте в стихах моих просьбу простую.
Не звоните — пишите послания свои,
Уважая границу незримо живую.
Есть магия в символах, лёгших на лист,
В них спокойствие, мудрость и время подумать.
В разговоре же часто лишь суетный свист,
И нет шанса в себя, в свою суть заглянуть.
Я читаю, когда я готова принять
Информацию, мысли и чувства другого.
Не по чьей-то команде, а в свой благодать,
Когда разум мой ясен для отклика нового.
Не сочтите за грубость мой честный запрос,
Это лишь предпочтение формы общения.
В мире столько прекрасных и значимых проз,
Что достойны письма и внимания чтения.
Если что-то случилось и нужен совет,
Или помощь нужна, или просто поддержка,
Напишите мне строчку — и будет ответ,
По письму, не звонком — моя верная стежка.
Я внимательно каждое слово прочту,
И отвечу с заботой, с участием тёплым.
Я в словах между строк непременно найду
Суть вопроса под шифром невидимо-плотным.
Как читает алхимик свой древний фолиант,
Так и я ваше письменное сообщение.
В тексте вижу я сердца биение и талант,
И ценю это больше, чем звуков скопление.
У меня есть к звонкам непреклонный иммунитет,
Словно маг, что невидим для глаз непосвящённых. Увaжайте, прошу, мой незыблемый завет, Это право из прав моих определённых.
Когда пишете вы — я вас слышу душой,
Без помех и без лишнего в этом стресса.
Я внимаю словам, что текут предо мной,
Как внимают жрецы заклинанию мессы. Мужа голос — единственный звук, что люблю,
Что приемлю в пространстве телефонной связи.
Остальным я писать предлагаю, молю,
Соблюдая закон уважения связи.
Если вам не понятна моя позиция,
Просто верьте: так лучше для всех нас, поверьте.
В письмах наших — особая композиция,
Что ценнее минутных звонков, уж поверьте.
Вы спросите: «А что, если срочно, сейчас?»
И на это ответ у меня уже готов:
Напишите — я сразу увижу ваш глас,
Без звонков и без лишних, ненужных оков.
Я ценю своё время и ваше ценю,
Письма можно читать в подходящий момент.
Я звонки не люблю, не терплю, не приму,
Это мой персональный и твёрдый акцент.
Моё кредо простое: «Пишите, друзья!»
Если хочется что-то сказать или спросить.
К телефону же руку протянет моя
Лишь когда муж захочет со мной говорить.
В этом правиле нет ничего, что бы вас
Могло как-то задеть или обидеть всерьёз.
Просто так я живу, таков мой личный сказ,
Мой ответ на вселенной извечный вопрос.
Коль нужно что-то вам — напишите скорей,
Я прочту и отвечу с должным вниманием.
В царстве букв и слогов, как седой чародей,
Я раскрою секреты с особым старанием.
Так давайте общаться в гармонии сфер,
Где письмо — наш союзник в пути понимания.
Где не звук телефона, а текста размер
Служит мостиком нашего с вами свидания.

В час, когда мир замирает во сне,
И лунный серп пронзает небосвод,
Рождается мелодия во мне,
Что за собой сквозь вечность поведёт.

То нежный шёпот, то раскаты гроз,
Гитара плачет, спорит и зовёт.
Средь мириадов неразгаданных грёз
Она одна лишь истину несёт.

На грифе пальцы — древний ритуал,
Сплетение нот — магический узор.
Кто этот звук однажды услыхал,
Тот навсегда меняет свой узор.

Здесь тени прошлого танцуют вальс,
Сплетаясь с бликами грядущих дней.
И каждый рифф — таинственный пасьянс,
Разгадка скрыта в музыке моей.

Легенды старые ожили вновь,
О битвах света с порожденьем тьмы.
В аккордах мощных — праведная кровь,
И зов к сраженью посреди зимы.

Под сводом черепа гуляет бриз
Иных миров, неведомых планет.
Мелодия летит свободно вниз,
Оставив в небе свой нетленный след.

Врата забвенья скрипнули во мгле,
Открылись бездны призрачных дорог.
Но свет звезды мерцает на челе,
И путь укажет нам всесильный Рок.

Не бойся пропасти, не бойся высоты,
Лишь звуку верь, он — твой надёжный щит.
Разрушь сомнений шаткие мосты,
Пусть сердце пламенем твоё горит.

Смотри, как рушатся устои зла,
Под натиском гармоний колдовских.
Судьба сама нас к свету привела,
Среди пространств безмолвных и глухих.

Здесь каждый звук — осколок бытия,
Частица тайны, скрытой в глубине.
Поёт душа бессмертная моя,
Растворена в божественном огне.

Клинком сверкает медиатор вновь,
Рассекший воздух звуковой волной.
И закипает в жилах бурно кровь,
Ведя на штурм реальности иной.

Забыты имена, забыты лица,
Есть только музыка и вечный путь.
Душа стремится в небо, словно птица,
Чтоб в океане звёздном утонуть.

На перекрёстках тысячи дорог,
Где выбор сделать — значит всё решить,
Нас ждёт ответ, что знает только Рок,
Он учит верить, побеждать и жить.

Пусть говорят, что это лишь игра,
Наивных душ несбыточный полёт.
Но разгорается сильней искра,
И новый день за музыкой грядёт.

Мы — стражи ночи, рыцари мечты,
Хранители затерянных ключей.
И в лабиринтах вечной пустоты
Сияет свет божественных свечей.

Пророчества забытые звучат
В переплетениях гитарных струн.
Они о будущем и прошлом говорят,
Под светом алых, колдовских лун.

Сквозь тернии иллюзий и преград,
Сквозь боль потерь и горечь прошлых лет,
Несём мы Рока пламенный заряд,
Его неугасимый, гордый свет.

Искатели затерянных миров,
Певцы свободы, воины добра.
Мы разбиваем тяжесть всех оков,
Нам путь открыт до самого утра.

Дыханье космоса врывается в эфир,
Когда звучит финальный перебор.
И замирает потрясённый мир,
Внимая музыке небесных гор.

Здесь нет границ, законов и цепей,
Лишь воля, страсть и магия струны.
Становится душа твоя сильней
Под знаменем серебряной луны.

Мы видим знаки там, где слеп другой,
Мы слышим шёпот ветра в тишине.
Нас Рок ведёт уверенной рукой
По неизведанной, святой земле.

Пусть хаос правит бал вокруг сейчас,
Пусть рушится привычный ход вещей.
Но музыка всегда поддержит нас,
Сияньем тысяч пламенных свечей.

В ней — сила предков, мудрость старых книг,
И дерзость тех, кто вызов бросить смел.
Лови священный, мистицизма миг,
Чтоб дух твой вечно пламенел и пел.

Не нужно слов, когда гитара есть,
Она расскажет больше чем слова.
Про верность, доблесть, рыцарскую честь,
Про то, что вера всё ещё жива.

Срывая маски с равнодушных лиц,
Взрывая тишину аккордом злым,
Мы поднимаем стаи вольных птиц,
И обращаем старый мир седым.

На алтаре мелодий и стихов
Горит огонь, что вечно будет жить.
Освобождая души от оков,
Он учит нас безмерно дорожить...

Тем чувством, что рождается внутри,
Когда сливаются сердца в одно.
Ты только слушай, веруй и смотри,
Как прорастает истины зерно.

И пусть звучит над миром снова Рок,
Как гимн свободе, свету и мечте.
Он — наш маяк, наш истинный пророк,
Сияющий во мраке, в пустоте.

Затихнет звук, растает в тишине,
Но эхо будет жить в сердцах людей.
Оставив след на выжженной земле,
Искру божественных, бессмертных дней.

Так струны вечности поют для нас,
Сплетая мистику и жизни суть.
И в этот поздний, предрассветный час
Мы завершаем свой великий путь.

Останься в моей памяти.
Останься навсегда.
Мурчашее создание
Мне грустно без тебя


Мне не хватает тебя
Мне не хватает твоего мурчанья.
Этот год длится,
Словно век молчания.


Немагу поверить что тебя уже со мною нет .
Жду что ты оставишь на моей постели след.
И в памяти о тебе остался только плед.

Пусть ты сейчас в раю на облоках .
Но ты осталась в моей душе.
Но ты осталась в моих глазах.
Спи мой друг.
Я буду помнить о тебе всегда.

Я помню как принесла тебя однажды
А ты забилася под раковиной дрожа .
Я несла тебя, а ты ,
На ручках мне мурчала.

Я помню месяц тебе был ,
Как ты пришла ко мне домой.
Ты помнишь как хозяин твой ногой стучал?
А ты к нему бежала походкой озорной.

И я тебе сказала ; ты меня не бойся!
А ты в ответ махнула мне хвостом.
И однажды оступилась ты
А я помогла тебе подняться, не жалея ни о чем .


Ты другом стала мне на веки.
Теперь боюсь я потерять тебя.
Теперь ты на всегда моя .
Знай кошка , я люблю тебя.

Я таю, как дым, растворяюсь во мгле,
Теряю последние грани.
Мой голос не слышен в вечерней земле,
И сердце не бьётся в тумане.

Я призрак пустой среди ваших забот,
Невидимый, тихий, ненужный.
И кажется, будто никто не поймёт,
Как воздух вокруг равнодушен.

Мой след исчезает в песках пустоты,
Стираются краски и звуки.
И память не держит былой теплоты,
И руки не помнят о стуке

Сердец, что когда-то стучали в груди,
О радости светлого дня.
И легче, наверное, просто уйти -
Ведь мир проживёт без меня.

Я стала прозрачней осенней воды,
Бесцветней замёрзшего льда.
И мысли, как серые птицы беды,
Кружат надо мной навсегда.

Но где-то в глубинах застывшей души
(Хоть я не хочу признавать)
Есть голос, который мне шепчет: "Дыши,
Ты сможешь рассвет повстречать".

Часть 1. Предчувствие

В апрельском небе звёзды так чисты,
Припять спала, не ведая беды.
Цвела сирень у мирных берегов,
Не зная о дыхании веков.
Но в этой тишине таился рок -
Отсчитывал последний мир свой срок.

Часть 2. Роковая ночь

Двадцать шестое. Ночь. Четвёртый блок.
Секунды отбивают страшный срок.
Внезапно время взорвалось огнём,
И мирный атом стал военным днём.
Взметнулось пламя выше облаков,
Разверзлась пасть невидимых оков.

Часть 3. Герои

Они шагнули первыми туда,
Где смерть незримая струилась, как вода.
Пожарные, не думая о том,
Что каждый вздох пропитан был свинцом.
Они спасали мир ценой себя,
О долге помня, жизни не щадя.

Часть 4. Исход

И встал рассвет над городом пустым,
Где детский смех внезапно стал чужим.
Где брошены игрушки во дворах,
Где время застывает на часах.
Колёса чёрных автобусов в ряд
Увозят всех, никто не бросит взгляд.

Часть 5. Зона

Теперь здесь время замерло навек,
Где не ступает больше человек.
Где прячет солнце рыжий древний лес,
Где волки бродят между АЭС.
Где в тишине растёт полынь-трава,
Где правит радиация одна.

Часть 6. Память

А те, кто выжил в тот проклятый час,
Несут свой крест, безмолвно, не таясь.
В больничных койках, в памяти храня
Тот страшный отблеск атомного дня.
Их подвиг будет вечно в сердце жить,
Чтоб никогда беды не повторить.

Часть 7. Урок

Припять стоит, как памятник беде,
Как знак опасности всей мировой судьбе.
Пустые окна смотрят в небеса,
Где до сих пор звучат их голоса.
Здесь время встало, замерло оно,
Чтоб люди помнили: забыть нам не дано.



Весною снова зацветёт сирень,
И солнце встанет в этот новый день.
Но в памяти останется навек
Апрельский тот трагический рассвет.
Как символ боли, мужества, беды,
Как память тех, кто отвели взрыв тьмы.

Пусть эта быль нам служит как урок,
Чтоб не забыть трагический тот срок.
Чтоб мирный атом мирным оставался,
Чтоб подвиг их навеки не забылся.
Чтоб помнили: ценою жизней их
Спасён был мир в апрельский страшный миг.

Вспыхнуло небо огнём откровений!
Молнии мыслей пронзают века!
Я — проводник между тысяч видений,
Там, где реальность до боли хрупка!

Звёздные шрамы на теле Вселенной —
Это следы от сражений богов!
Я прикасаюсь к материи пленной,
Слышу симфонию тайных миров!

Кровь закипает от древнего знанья,
Что проступает сквозь трещины снов!
Души планет посылают посланья
В пламенных строках безумных стихов!

Сферы вращаются в танце мистерий,
Каждый их шаг — это новый закон!
Я открываю запретные двери,
Там, где пространство сжимается в стон!

Магия слова — клинок обоюдный,
Режет сознанье на части и вновь
Сшить воедино из хаоса трудно
То, что разрушил в погоне за новь!

Маски созвездий скрывают секреты,
Древние руны горят на песке!
Я собираю потерянный свет их
В огненной букве на мёртвой доске!

Ритмы стихов — это пульс мирозданья,
Каждый удар — это новый виток!
В центре спирали — моё осознанье,
Что этот мир — лишь случайный поток!

Чёрные дыры глотают галактики,
Время дробится на тысячи брызг!
Я нахожу в этом странном театре
Смысл, что превыше божественных истин!

Ярость познанья сильнее проклятья,
Мудрость веков разрывает гранит!
Мир, что казался простым и понятным,
Вдруг обернулся загадкой, смотри!

Я разрываю завесу сомнений,
Вижу насквозь лабиринты судьбы!
Эхо забытых цивилизаций
Вновь оживает в жерле борьбы!

Огненный смерч поглощает сознанье,
Выжжены строки на коже времён!
Мощь откровений сильнее страданья,
Слово поэта — как вечности звон!

Стрелы прозрений пронзают пространство,
Связи миров обнажаются вдруг!
Я погружаюсь в святое шаманство,
Где замыкается тайный круг!